И за всем этим наблюдал Феррикс, первый среди кузнецов варпа из легиона Железных Воинов, стоявший на украшенной шипами наблюдательной башне перед одной из бесчисленных боевых ям. Арена тянулась и тянулась вдаль, но её пески давно скрылись под обломками уничтоженных машин войны. Боковые ярусы патрулировали воины из личной свиты Феррикса. Вокруг стадиона смыкались мануфакторумы и плотедробилки, кровавые шпили переработки, горящие каналы прометия и закопченные трубы, изрыгающие дым. Всё это сливалось в единый кошмарный город, который простирался во всех направлениях так далеко, как могли видеть глаза кузнеца варпа.

Какая посредственность… Для Феррикса Деменция была ничем, пустым местом по сравнению с истинным величием мира, ставшего его родиной. Любой, кто видел Медренгард, осознал бы, что мир — кузница был его жалким подобием, блеклой тенью. Стоя под черным солнцем, на земле превращенного в крепость мира, Феррикс восхищенно смотрел на шпили и бойницы бастионов, пронзающих верхние слои атмосферы. Там он видел, как пленники томились в жарких подземельях, что тянулись до самого ядра планеты, и защищал стены твердынь, поглотивших целые континенты. Кузнец сидел на стене великой цитадели благословенного Пертурабо и взирал на стоявшие на якоре у его верхних башен корабли собравшихся группировок, что заслоняли белое небо железным занавесом. Деменция же была обычным захолустьем, задыхающейся от смога адской дырой, которая интересовала его лишь размахом своего производства и сделкой на создание боевой машины, из — за которой Феррикс и высадился на отравленную поверхность.

Когда — то слепые прислужники Бога — Трупа называли титана богомашиной. Феррикс видел богов, сражался с ними, связывал их во время бесчисленных ритуалов призывов, чувствовал их гнев. Он знал, что нависшая над ареной громада не была богом, ведь даже величайшие божества воплощались в плоти и крови, а не пластинах адамантия и закалённой стали. Нет, титан не был богом. Ещё не был.

Но кузнец варпа не мог не признать, что видит творение, достойное его мастерства. Машина, вздымающаяся на шестьдесят метров от широких пластин ног до высочайших шпилей — батарей на спине, нависала даже над ближайшими дымовыми трубами и смотрела на заводы Деменции так, как мрачный отец глядит на разбросанные детьми игрушки. За века, прошедшие после его создания, гигант носил много титулов и имён — последним их которых стал «Кровавый бич», что дали ему еретехи. В информационных потоках Феррикса титан числился как «Разжигатель войны», ранее служивший в Легио Гладиус, а теперь захваченный и порабощённый Тёмными Механикус. Насколько мог судить кузнец варпа, гигант станет его величайшим творением.

— Просители готовы, брат кузнец варпа, — доложил Саллик. Голос Железного Воина был так напряжён, что Феррикс почувствовал его жажду убивать, даже не отрывая взгляда от грозного титана. Саллик был одним из немногих Железных Воинов, поклявшимся служить Кхорну, и пусть он и не стал перекрашивать силовые доспехи в излюбленные цвета своего бога, за прошедшие шесть веков резни воин так ни разу не почистил керамит. Теперь его доспехи покрывали густые пятна тёмной засохшей крови. За верность Кровавый Бог благословил Саллика мутацией, превратившей его правую кисть в органическую насмешку над цепным топором. Кости выгнулись назад, плоть исказилась и потекла, став широким оголовьем, пальцы раскололись и заострились, превратившись в зубья. В отличие от других братьев по легиону, воин отказался заменить уродство благословенной чистотой бионической аугментации. Насколько мог судить Феррикс, кхорнит был отвратительным и опустившимся варваром. Но в миссии на Деменции и для него найдётся применение.

— Мы будем ждать, — ответил Феррикс. — Ты начнёшь резню лишь после того, как завершится помазание машины.

— Кхорн требует черепов, — возразил Саллик, его бас, раздающийся из вокализаторов, стал громче.

— Кхорн всегда требует черепов, — бесстрастно заметил кузнец варпа. — Скоро он их получит.

— Нельзя отказывать Кровавому Богу! — рявкнул Саллик.

Феррикс резко обернулся. Даже Саллику, неестественно выросшему благодаря дарам Хаоса, приходилось поднимать голову, чтобы встретиться взглядом с братом по легиону. Латунно — серый керамит кузнеца варпа укрепляли дополнительные привинченные пластины брони, а на спину его спадала густая грива из проводов, информационных цепей, штырей подключения и сервошипов. Над чадящим ранцем взметнулись шесть механодендритов, сегментированных и похожих на змей; извиваясь, они зашипели на чемпиона Кхорна, лязгая металлическими челюстями и жужжа пилами. Закружились зелёные бионические линзы, встроенные в скалящийся шлем — череп. Саллик невольно сделал шаг назад.

— Мы будем ждать подтверждения от еретехов, — повторил Феррикс, для выразительности ударив древком шипастой силовой глефы по решётчатому полу. — И если ты ещё раз посмеешь указывать мне, что делать, Саллик, то я отрублю тебе руки и ноги, а жалкие бесполезные остатки мозга лоботомирую. Это понятно?

Саллик промолчал. Феррикс отвернулся от него. Механодендриты продолжали сердито щёлкать зубами. Выродившиеся служители Кхорна не понимали ничего, кроме грубой силы, но её у кузнеца варпа было предостаточно. Феррикс активировал вокс— связь, подключившись к личному каналу варп — магоса Гуула.

— Почтенный магос, доложите, как идут приготовления, — приказал он. Раздалось тяжёлое дыхание, а через несколько мгновений донёсся булькающий от мокроты голос техножреца.

— Как ты получил доступ на этот канал?

— Гуул, ваши протоколы безопасности устарели много тысячелетий назад. На их взлом у меня ушло ноль целых семь десятых секунды. А теперь ответьте на мой вопрос.

— Мы укладываемся в график, кузнец варпа. Только что казнили восемь тысяч восемьсот восемьдесят восьмого просителя. Мои прогностикаторы чувствуют, что дух машины начинает пробуждаться.

— Тогда я начну ритуал, — кивнул Феррикс. — Продолжайте оповещать меня о своих действиях.

— Да благословят тебя Тёмные Бо… — Феррикс оборвал связь прежде, чем шмыгающий магос договорил бессмысленный катехизис. Он чувствовал идущие от Саллика волны возбуждения, но намеренно не глядел на кхорнита, продолжая осматривать «Кровавый бич». На титана стоило посмотреть. Каждая его нога была размером с имперский бастион, и теперь украшенные внешние стены кишели прикованными бандами рабов, сдиравших символику с некогда гордого гиганта, осквернявших его мерзкими рунами и свежей кровью. С тела свисало огромное знамя, сшитое из человеческих шкур и замаранное огромным рогатым черепом — знаком Кровавого Бога. Каждая рука была оружием, поражающим одной лишь величиной, левая — плазменным уничтожителем, а правая — орудием «адская буря», обе их связывали громадные цепи. На спине когда— то громоздилась огромная боевая базилика Империума, ощетинившаяся аркбутанами, шпилями и вторичными орудийными батареями. Именно в её обширных залах начался ритуал, и теперь они были завалены выпотрошенными трупами и отмечены клеймами Хаоса. Среди башен уже гнездились хельдрейки и прочие летучие демоны, а за расколотыми витражами мелькали ужасные силуэты, пропадающие, стоило лишь внимательнее на них посмотреть. Голова машины, опущенная между плечами, была выполнена в виде огромного скалящегося металлического черепа, так похожего на герб Железных Воинов, выгравированный на правом наплечнике Феррикса. Сейчас глазные линзы машины потускнели, умерли, но если кузнец варпа преуспеет, то уже скоро они вспыхнут дьявольским пламенем.

— Кузнец варпа, — проскрежетал Саллик сквозь сжатые зубы. Наконец, Феррикс обернулся и махнул ему рукой, показывая на яму.

— Иди.

Саллик немедленно начал спускаться по лестнице, сыпля проклятиями и клятвами, как топор искрами при ударе. Арена была забита битком, пусть и не обычными бойцами. Обычно на ней бились питаемые варпом машины разрушения, созданные порочными еретехами, стремящиеся достичь мрачной чести принятия в ряды стандартизированных механизмов, таких как «осквернители», «кузнечные изверги» и «душедробители». Но теперь среди обломков кишели сотни существ, как людей, так и демонов, и лишь одно объединяло их — каждому благоволил Тёмный Князь, Слаанеш. Железные Воины Феррикса загнали рабов на арену под дулами болтеров и приковали к металлическим штырям. Много месяцев ушло на то, чтобы собрать их вместе, вырвав из промышленных бригад Деменции или схватив в трущобах рабов. Когда Саллик промчался между ними к помосту в центре ямы, то жертвы завыли и загомонили, и их голоса слились в скорбную какофонию.