Воины начали опасливо коситься друг на друга, не зная, как правильно им следует поступить.

— Обсудим это позже, — произнес Генареас. — Советую сделать глубокий вдох и за что-то ухватиться.

После этих слов раздалось резкое шипение — внешний люк начал подниматься, открывая за собой абсолютную пустоту имматериума.

Генареас первым оказался в холодном вакууме, взяв огнемет на плечо, и изо всех сил ухватился за рифленый корпус огромного корабля. За ним пошел Агон, затем Красс и Септимон. Инвикт взглянул на Молоха и предложил пойти ему следующим, но боевой брат покачал головой и одарил его подозрительным взглядом. Инвикт пожал плечами, ступил в пустоту и крепко вцепился за кусок древнего металла, который был его единственным спасением. Как только Молох присоединился к нему, произошел мощнейший выброс воздуха — пласстекло наконец поддалось яростной атаке, и мутанты, молотя руками, вылетели из декомпрессированного коридора прямо в имматериум. Инвикт и братья быстро передвигались по корпусу, в то время как извращенные мутанты, которые некогда были гордыми воинами, полетели во тьму подобно куче мусора.

Мукраноидные железы даровали им лишь временную защиту от вакуума, поэтому Инвикт с облегчением увидел, как Генареас открыл наверху еще один воздушный шлюз.

Генареас и Агон забрались в корабль, и остальные воины начали быстрее лезть по поручню на корпусе. Следующим в шлюзе оказался Красс, и Септимон также собирался залезть внутрь, когда Инвикт почувствовал, как поручень начал прогибаться под его весом. Инвикт бросил взгляд на Молоха, и в голове у него созрел подлый план. От победы его будет отделять на одного противника меньше и, кроме того, Молох все равно находился ниже его по рангу.

Лицо Молоха внезапно исказила паника, когда он заметил ухмылку Инвикта.

Оба космических десантника на пределе сил двинулись к шлюзу, стараясь успеть прежде, чем поручень окончательно не отвалится. Инвикт ухватился за люк, и чья-то сильная рука схватила его запястье. Взглянув на Молоха в последний раз, он сильнее надавил на поручень, отчего последние проржавевшие болты покинули свои гнезда, и его боевой брат полетел в имматериум. Молох открыл рот в беззвучном крике, когда его начало уносить все дальше, и тут Инвикта затащили внутрь.

Как только внешний люк с шипением закрылся, воины вновь смогли нормально дышать. Инвикт заметил на себе подозрительные взгляды братьев.

— Что случилось с Молохом? — спросил Агон и поднял автоган.

— Ты обвиняешь меня, брат? — ответил Инвикт, потянувшись к болт-пистолету на поясе.

Прежде чем кто-то успел что-либо сделать, оба боевых брата уже держали друг друга на прицеле. Внезапно все пришли в движение — Генареас навел огнемет на Агона, а Септимон и Красс, в свою очередь, прицелились в Инвикта.

— У нас и так много врагов, — сказал Генареас. — Чем меньше нас будет, тем меньше у нас шансов вообще добраться до портала. Когда мы дойдем к нему, тогда пусть сила оружия и решит, кому из нас суждено выжить. Но до тех пор мы все еще остаемся братьями, мы все еще Сыны Злобы.

Инвикт медленно опустил болт-пистолет, и Агон последовал его примеру.

— Ладно, — произнес Генареас. — Пора идти. Они скоро разгадают наш план.

С этими словами он вывел их из шлюза, и они пошли по еще одному бесконечному туннелю.

Остальные воины последовали за ним, но все они теперь смотрели друг на друга с еще большей опаской, чем прежде, и в особенности Инвикт.

Туннель становился все глубже, казалось, будто он вел их в саму бездну. Инвикт знал, что думать так было глупо — они находились в разрушенном остове древнего звездолета, и, несмотря на искусственные суспензоры, которые создавали подобие гравитации, здесь не было таких понятий как «верх» или «низ».

Но, по-видимому, они все дальше углублялись внутрь «Лабиринта», и у их ног начала скапливаться влага. Чем дальше, тем выше поднимался уровень воды, пока они уже не шли по пояс в зловонной зеленой жиже.

И вновь, откуда-то из скрытых частей корабля долетел крик, но на этот раз казалось, будто его источник находился куда ближе. Инвикт вслушался, но опять не смог понять смысл фразы. Она состояла из трех простых слов, которые повторялись вновь и вновь. Космический десантник не мог сказать, что это была за оскверненная литания, и на каком древнем языке чужаков ее говорили, но одно он знал наверняка — тот, кто произносил ее, не был обычным человеком.

Внезапно туннель огласил крик, и воины одновременно обернулись. Это был Красс, который замыкал тыл. Воины взвели оружие, когда их брата вздернула в воздух некая невидимая рука, тело их боевого брата вспенивало протекающую мимо них воду. Он попытался закричать еще раз, но изо рта потекла кровь, когда его тело пробило огромное щупальце с шипами, которое начало метаться в поисках следующей жертвы.

Безжизненное тело Красса рухнуло в тину, и отделение открыло огонь, решетя пулями вонючую тварь, которая пронзила их брата. Из воды вокруг них начали подниматься новые отростки, слепо рыская в поисках поживы.

— Отступаем! — проорал Агон. — Их слишком много!

Инвикт начал пробираться через болото, а вокруг него вздымалось все больше щупалец. Недалеко от него просвистела болтерная очередь, и тогда впереди он увидел выступавший из воды выход. Агон и Септимон стреляли поверх его головы, уничтожая тянущиеся к нему отростки, и когда Инвикт прошел мимо Генареаса, тот омыл коридор жидким огнем.

Уровень воды снизился, и боевые братья, несмотря на преследование щупалец, принялись взбираться к проходу. Если они добегут до открытой двери, то окажутся в безопасности, но, едва приблизившись к ней, люк начал опускаться, грозя запереть их в туннеле вместе с гибельными конечностями.

Септимон первым оказался у двери, он бросил оружие и ухватился за люк. Инвикт услышал скрежет шестеренок, когда огромная сила космического десантника столкнулась с древним механизмом, который жаждал заключить их здесь.

Агон первым пробрался через проем, следом за ним — Генареас. Когда Инвикт также оказался с другой стороны, он бросил последний взгляд на Септимона, тот был мрачен, но продолжал удерживать тяжелую дверь. Затем он исчез, металлическая дверь захлопнулась и закрыла их брата наедине с ордой бестелесных щупалец.

Едва дыша, Инвикт бессильно присел. Генареас подал ему руку, и Инвикт благодарно принял ее, поднимаясь на ноги. Все его тело невыносимо болело.

— Где Агон? — спросил Генареас, оглядывая темный коридор.

— Наверное, пошел вперед.

— И он хочет стать Обреченным и оставить нас здесь на волю рока.

— Тогда следует поторопиться, — ответил Инвикт и быстро побежал по коридору.

Двое воинов из последних сил помчались за сбежавшим братом, и в этот раз первым был Инвикт, на шаг впереди Генареаса.

В конце концов, туннель свернул и превратился в темный зал, в углах которого клубились тени. Из мглы, окружающей зал, вздымались статуи, древние стражи, но Инвикт не обратил на них никакого внимания, так как впереди лежало зрелище куда более величественное.

В дальнем конце внушительного зала располагался великий портал, по всей его длине расцветали сверкающие синие круги, искушая Инвикта, подзывая его все ближе. Но между ними находился Агон, он бежал, собираясь забрать приз, который по праву принадлежал ему.

— Агон! — воскликнул Генареас.

Приблизившись к порталу, Агон остановился и медленно повернулся.

— Мне действительно жаль, мои братья. Но, похоже, я должен вас покинуть. Желаю вам…

Из тьмы что-то выскочило и оборвало Агона на полуслове. Огромная хитиновая клешня, древняя и иссеченная, схватила его за пояс и подняла на пять метров ввысь. Она сжалась, и Агон закричал, изо рта потекла кровь. Две половины его тела упали на пол, внутренности рассыпались по стальной палубе.

Затем оно вышло из тьмы.

Его огромное тело удерживали четыре массивные конечности. То была гора из плоти и стали, металлические пластины вросли в покрытое волдырями тело. Две огромные клешни вытянулись вперед и угрожающе щелкнули. Но самой страшной была его голова — уродливая, раздувшаяся пародия на лицо, которое некогда принадлежало человеку, но теперь было настолько диким и злобным, что стало практически неузнаваемым.