Генареас с победным смехом выключил мотор цепного меча и протянул Инвикту руку.

— Отличный бой, брат. Но, как видишь, на боевой палубе ты все еще не ровня мне.

— Однажды, брат Генареас, — сказал Инвикт. — Однажды.

В ответ Генареас рассмеялся еще громче.

— Воистину, брат. Я с нетерпением буду ждать этого дня. А теперь пошли. Мы и так опаздываем.

Они вместе вышли с боевой палубы, Инвикт, как обычно, в нескольких шагах позади Генареаса. Хотя они и были ближе друг к другу, чем любые боевые братья среди Сынов Злобы, прослужив вместе в качестве скаутов, а после и инициатов, Инвикту казалось, будто он всегда находился в тени Генареаса, всегда на шаг позади. Долгие десятилетия это отравляло ему жизнь, несмотря на все те победы, которые он одержал на службе Ордену.

Но сегодняшней ночью все будет по-иному — сегодня Инвикт докажет, чего он стоит.

Они шли едва освещенными переходами крейсера типа «Мститель», пока не вышли к посадочному отсеку. Как только двери отсека распахнулись, их тут же оглушило пронзительным гулом тысячи различных голосов. Гудящие и жужжащие сервиторы вели на приземлившееся судно ряды пленников, как известных, так и чуждых видов. Хныкающие пасти, челюсти, изрыгающие проклятья на чужеродных языках, а посреди всего этого хорошо знакомые рыдания невинных — всех их собрали в кучу, дабы наполнить отсек какофонией звуков. Они захватили почти сотню различных видов ксеносов со всех систем, мимо которых пролетали. Злоба, без сомнения, обрадуется их количеству — жертвенный костер вспыхнет даже ярче прежнего.

Инвикту до глубины души было отвратительно столь крупное сборище ужасных тварей, но он знал, что это необходимо, если они хотят утолить голод Злобы и выполнить Его желание. Пока же эту жалкую толпу никак нельзя было утихомирить, и Инвикта утешало только то, что резню оставалось ждать совсем недолго.

Он с Генареасом прошел по переполненному ангару туда, где их ждали остальные Сыны Злобы. Они уже садились в «Громовые ястребы» с ревущими двигателями, и два задержавшихся космических десантника торопливо присоединились к братьям. Когда они погрузились, Инвикт услышал по вокс-каналу шлема, как молятся некоторые из его боевых братьев. Сам же он не делал ничего подобного, когда пристегивал ремни и готовился к взлету — Инвикт полностью доверял мастерству пилота.

Двигатели корабля активировались, и он преодолел искусственное гравитационное поле ангара «Мстителя». Сквозь узкий иллюминатор Инвикт заметил колоссальные очертания давным-давно мертвого имперского корабля — он все приближался, увеличиваясь в размерах, будто существо, которое раздувалось, чтобы испугать любопытного хищника. На его корпусе виднелись вмятины и опаленные участки, казалось, что лишь благодаря чуду этому кораблю удавалось тысячелетиями выживать в космосе без какой-либо защиты от эмпиреев.

Он висел подобно огромной гнилой руке — из него спиралью вились большие обломки, его внутренности были открыты холодной пустоте космоса, будто у выпотрошенного трупа. Кое-где корабль выбрасывал в пустоту газовые испарения — последнее ядовитое дыхание. Пойманные в гравитационное поле чудища рядом, кружились искореженные куски детрита, которые были вынуждены бесконечно вальсировать вокруг большего корабля.

Они называли его «Лабиринтом». Чтобы вернуться сюда, Сыны целый месяц летели в варпе, они делали это каждое столетие, дабы провести кровавые обряды Ордена. То было святилище для Сынов Злобы, единственное место, где они могли собраться вместе после того, как их родной мир Скелус был столь подло осквернен Астартес. Без разницы, были ли у них где-нибудь задания, не важно, сколько крови им предстояло еще пролить на других мирах, Сыны Злобы всегда возвращались сюда в назначенное время, готовые совершить жертвоприношение. Ритуалы должны были строго соблюдаться, даже если это шло в ущерб чему-то другому.

Это — судьба Сынов, и такой она была всегда.

«Громовой ястреб» облетал вращающиеся обломки, пока, наконец, не достиг посадочного ангара «Лабиринта». С оглушительным ревом включились двигатели обратной тяги, и корабль плавно опустился на посадочную площадку.

Двери открылись, и Инвикт спешно выскочил наружу, едва обратив внимание на побежавший по визору шлема поток информации, который отбрасывал на его лицо яркий мерцающий зеленый свет. Сто лет прошло с тех пор, как он последний раз ступал в святилище, и оно никогда не переставало вселять в него благоговение.

Великолепие внутренней части корабля резко контрастировало с ветхим видом его внешнего корпуса. Рокритовые колонны возносились ввысь на тысячу футов, соединяясь там с контрфорсами. Их окружали стрельчатые арки, которые затемненными переходами убегали во все стороны. Из тьмы уставились горгульи всевозможных форм и размеров — старинные изображения богов, которым молились здесь за прошедшие тысячелетия.

Теперь же в этом холодном пустом корабле поклонялись лишь одному существу: Великой Злобе, Богу-отступнику, Изгою, Злобе Утерянной, Иерарху анархии и террора. И когда начнется кормление, Он получит свою пищу.

Они сняли доспехи, и в свете костров их тела источали пар. Все его братья были покрыты ихором своих жертв, каждый воин в большом зале был забрызган кровью. Инвикт насытился больше других. На его губах и подбородке все еще алела свежая кровь — он вгрызался в твердое как камень тело связанного космического десантника. К своей чести, слуга Повелителя-трупа не кричал, когда Инвикт вновь и вновь вонзал в него зубы, отрывая от костей плоть и мускулы и пируя к вящей славе Злобы. От Астартес он оставил лишь окровавленный ошметок, который теперь свисал с ржавой цепи подобно куску мяса.

Другие жертвоприношения проходили не так тихо, как у Инвикта, и в дальних концах обширного зала до сих пор разносилось эхо воплей о пощаде. Везде горели костры, их яркий свет подпитывали обугленные останки ночной гекатомбы.

Инвикту показалось, будто из отдаленных, неисследованных уголков мертвого корабля до него донесся слабый звук, будто что-то кричало на пределе нечеловеческих легких. Оно вновь и вновь повторяло одну фразу, благодаря силе его голоса, слова разносились на мили окрест, но как бы он ни вслушивался, Инвикт не мог разобрать их. В конце концов, он решил не обращать на них внимания, позволив им смешаться со скрипами корабля и предсмертными воплями жертв.

Он взглянул на балкон в конце великого зала, где стоял лорд Кафал, величайший из них, Магистр Ордена Сынов Злобы, он был облачен в соответствующие его титулу доспехи. Его древнее лицо плотоядно скривилось, он явно обрадовался подношению, которое совершили воины. Теперь на него смотрели все Сыны, ожидая, пока он не почтит их своими словами.

Кафал какое-то время оглядывал их своим ледяным взором, будто наслаждаясь мгновением, прежде чем нарушить тишину.

— Братья, — глубокий и гулкий голос Кафала наполнял собою весь зал до самого его высокого темного потолка. — Мы действительно почтили Злобу этой ночью. Мы отдали Ему тысячу охваченных агонией и ужасом душ. Хорошо, что мы принесли Ему столь обильную жертву в преддверии грядущего крестового похода.

Инвикт в нетерпении стиснул кулаки. Все знали, что скоро Сыны Злобы пойдут на войну, двинутся в крестовый поход, подобный которому его Орден еще ведал.

— Для этого сражения нам понадобятся великие воины, люди, которые проявят себя в Испытании «Лабиринта». Лишь преуспев в нем, вы докажете, что достойны стать Обреченными.

Он почувствовал укол мимолетного возбуждения и понял, что остальные братья ощутили то же самое. Каждое столетие, когда Сыны Злобы возвращались к остову огромного древнего корабля, горстка добровольцев решалась пройти Испытание «Лабиринта». Больше их никогда не видели, но поговаривали, что те, кто выказали достаточно силы и хитрости для того, чтобы преодолеть ловушки «Лабиринта», становились Обреченными, кланом святых воинов Злобы. Каждому члену этого элитного круга избранных Бог-отступник давал божественные дары неимоверной силы и отсылал на темные тропы галактики, дабы с хладнокровным мастерством повергать там врагов. Именно этого Инвикт так долго жаждал, и сегодня он чувствовал, что, наконец, готов пройти Испытание.