Время от времени вещи нормализовались достаточно, чтобы ему удавалось продвинуться дальше. По крайней мере… так ему казалось. После того, что он увидел, Ворен больше не имел понятия ни о расстоянии, ни о направлении. Стены и потолки — там, где они встречались под естественными или хотя бы приемлемыми углами — были одинаковыми и тускло серыми, ничто не отличало один коридор от другого.

— Я не хожу по кругу, — сказал воитель, убеждая себя, и голос его в тишине прозвучал сильным и спокойным.

Шеара не было видно нигде, но теперь Ворен знал, что ожидать от него, труса и слабака, сбежавшего при первой проблеме. Он скривился, представив, с каким наслаждением покончить с этим ничтожеством.

А глубоко укоренившаяся жажда жестокости и насилия напоминала о себе вновь и вновь. Многие из его братьев получали удовольствие от неестественных совокуплений с порождёнными варпом существами или бесконечных пыток, причиняемых им и друг другу. Но Ворен чувствовал облегчение лишь в резне, в головокружительном приливе стимуляторов, захлёстывающем тело, когда он бился с врагом на поле боя.

Бегство Шеара лишило его возможности утолить свою жажду, и теперь гнев скапливался внутри. Он выследит Красного Корсара и выпотрошит его. Он рассечёт мягкую кожу на животе соперника и с огромным наслаждением вырвет все его внутренности своими руками.

Кровь текущая из уха понемногу остановилась теперь, когда пронзительный визг исчез, а барабанный бой сердец затих. Тогда же вернулся и такой привычный фоновый шум, вездесущий гул, который Ворен вскоре просто перестал замечать. Он даже находил его странно успокаивающим.

Вновь он услышал перестук лап тиранидов, насекомых или… чего-то ещё в темноте.

Не слушая голосов, обещавших ему бессмертие, Ворен шёл вперёд по багровому невозможному миру, в котором оказался. Одни стены поддавались, как уже увиденные им. Другие двигались на глазах, сталкивались, перекрывая проходы. Однажды он оказался в ловушке, в тесноте, когда стена опутала его словно петля, закрыв в круглой комнатушке, где негде было даже развести руки. Ворен сносил всё это стоически, но безумие внутри него нарастало.

И он не видел ни следа своих соперников.

Они сговорились, чтобы избавиться от тебя, раздался навязчивый шёпот. Голос был ровным, но имел угрожающую подоплёку. Ворен ничего не ответил, но понял суть. В конце концов, возможно в этом было зерно истины. Паранойя обхватила его мысли холодными пальцами и не отпускала.

Ворен шёл дальше.

Через пятнадцать шагов в следующем коридоре рефлексы заставили его резко остановиться. Подошва сапога зависла прямо над распахнувшимся разломом, чёрной, непроницаемо чёрной ямой. Весь упавший внутрь свет исчезал, словно его пожирала тьма. Яма тянулась через весь коридор, и, хотя Ворен видел другую сторону, быстрая оценка расстояния и собственных способностей свидетельствовала, что прыгать было нельзя. Он выругался и пошёл обратно, туда, откуда пришёл, держа перед собой меч.

Ещё через двадцать шагов пол под ногами начал крутиться и бурлить так, словно в ней возник гравитационный колодец. За считанные мгновения в нём оказался сам Ворен. Пытаясь вырваться из воронки, сын Фулгрима вцепился в стенки колодца и невольно выпустил из руки меч. Мгновенно подхваченная спата исчезла, сгинув в центре коварного половорота. Ворен грязно выругался, плотнее сжимая руки, но пальцы не могли найти опоры. Его затянуло в бесконечную тьму.

Он не мог измерить ни расстояние, ни скорость падения, но казалось, что он падает дольше. Мысль, что яма будет бездонной, и что он вечно будет падать в небытие, привела Ворена в ярость, и он ударил. Кулаки соприкоснулись с чем-то твёрдым, и он начал бить, вновь и вновь. Наконец, его керамитовые кулаки пробили бесконечную тьму, и воитель вывалился в другую комнату. Перед собой Ворен увидел лежащий на полу в паре шагов меч и направился к нему, стряхнув с себя железобетонные крошки так, словно ничего не произошло.

Ворен шёл. А что ещё ему оставалось делать? Его разум наконец-то совладал с переменчивой геометрией. Его разум больше не тревожили стены и полы, сгибающиеся и извивающиеся вокруг. Не тревожили его и длинные, бесконечные коридоры, постепенно закручивающиеся вверх, пока он не начинал идти вниз. Возникающие прямо под ногами ступеньки, несущие наверх, а затем сбрасывающие с большой высоты вниз стали ожидаемыми.

Ворен едва замечал аномалии. Он мог сконцентрироваться лишь на далёком звуке.

Перестуке.

Когтях, тщетно ищущих опору где-то вдали, достаточно близко, чтобы услышать, но недостаточно, чтобы расслышать. Свидетельство ужаса, ждущего его в конце всё более раздражающего, возмутительного путешествия.

Не было слышно ни следа, не было видно ни звука других претендентов. Во время путешествия через Сдвиг Ворена сопровождали лишь его собственные мысли и чувства, обострённые столь сильно, что сын Фулгрима чувствовал их напряжение. Поэтому его совсем не удивило нападение твари. Спустя удар сердца Ворен приготовился защищаться, так быстро он заметил опасность. И когда перед ним нависла туша существа, молотящего кулаками, он ответил без промедлений и раздумий.

Да, это было сложно назвать битвой. Ворен ощутил тяжесть разочарования уже тогда, когда его меч вонзился в ярёмную вену твари и глубоко впился, раздирая глотку, а затем вышел наружу, оставив напавшему существу вторую беззубую глотку под первой. Предсмертный крик был таким противным, жалким и негармоничным… Лишь когда тварь прекратила хныкать и рухнула на землю, лишь тогда Ворен подошёл ближе, чтобы осмотреть её. Существо, высокое как космодесантник, также обладало привычно развитой, разросшейся мускулатурой, натянувшей кожу — белую как алебастр, даже белее, чем у Ворена. Каждая вена ясно виднелась, и некоторые вздрагивали, когда последнее судорожные удары сердца твари выплёскивали кровь из страшной раны на шее. Присев над неподвижной жертвой, Ворен пригляделся ближе. В гнёзда под черепом были воткнуты бесчисленные провода, а весь затылок существа удалили, так что виднелся мозг — серая мясистая масса, судорожно дрожащая.

Ворен знал о таких существах. Слышал, как о них шепчутся Красные Корсары. То были существа, когда-то бывшие космодесантниками, но прошедшие через бесчисленные эксперименты Повелителя Трупов, существа, больше не нужные Тирану на действительной службе, но полезные здесь, внизу, где они охотились на захватчиков или неосторожных. На свой извращённый лад и они были чемпионами…

Смерть стала свидетелем, что тварь эта была слаба. Она даже не сражалась, на её убийство не потребовалось никаких усилий. На мгновение в мыслях Ворена промелькнул стыд, вызванный жалкими стонами существа, но затем его выбросила ярость. Тварь ничем не ослабила его жажды убийств. Она была несовершенной, бесполезной — всем, что он ненавидел. Ворен вновь вонзил меч в уже расколотый череп и слабо улыбнулся, наслаждаясь треском костей.

Звуки выстрелов оторвали его от маленьких радостей жизни, и он вырвал клинок, а затем направился на шум. Он спотыкался на ходу, вечно меняющиеся коридоры Сдвига дёргались и шли волнами словно живые, словно они старались сбить его с равновесия и повалить на пол. Затем Ворен услышал впереди грохот битвы, манящий обещаниями славы, и вновь ощутил знакомый прилив сил. Он представил, как вскроет шлемы убитых соперников и рассмеялся.

Он подобрался ближе на звук, сжимая рукоять меча. Долос стоял примерно в шести метрах от него и был втянут в перестрелку с невидимым врагом. Красный Корсар стоял спиной к коридору, и Ворен развлёк себя мыслью о том, как легко было бы пристрелить неосторожного воина. Но это было бы поступкам труса, а Ворен никогда не считал себя трусом и гордился этим.

Долос вбил в болтер новый магазин. Судя по груде валявшихся вокруг пустых гильз, болтов у него осталось пугающе мало. По коридору вновь прогремел грохот ответного огня, и Ворен напрягся, пытаясь разглядеть, с кем или с чем сражался Долос. Он слышал странный шум, прорывающийся сквозь взрывы болтов: пронзительный визг, напоминающий двигатели «Громового ястреба» или тормозные ракеты на десантной капсуле непосредственно перед приземлением. Но кроме этого сходства он не мог вспомнить ничего, при всей свой вместительной эйдетической памяти. Словно вовсе не замечая Ворена, Долос продолжал полить по невидимому врагу, стреляя из болтера на полуавтоматическом режиме. Болты проносились по коридору и с грохотом взрывались, попадая в цель, но стрелять он не прекращал.