Следующий шаг в процессе интеграции Мэри произошел на демонстрационной сессии с Карлом Роджерсом (который был в числе преподавателей этой тренинговой программы). Мэри использовала свои рисунки, чтобы обсудить свои давно сдерживаемые страхи:
…в моей сердцевине я сильная, творческая женщина, которая не в ладах с миром, ценящим другие качества в женщине. [По мере того как Карл Роджерс принимает, выслушает и расспрашивает Мэри о ее образах, к ней приходит новый образ] …образ змеи, пасть которой раскрыта так широко, что, кажется, она может проглотить весь мир. Я змея, выбирающая принять в себя мир и быть им вскормленной, нежели отвергнутой.
Благодаря этому необычному опыту я продвинулась на новый внутренний уровень. Я чувствую цельность внутри… Я чувствую полноту, завершенность… Я пребываю в равновесии{55}.
Описание Мэри иллюстрирует, как погружение в противоположности может породить новый образ, новую идентичность. Исследование в связи с днем памяти Хиросимы воспламенило ее эмоциональный запал, побудивший ее выразить более глубокие чувства. Из темноты возникли цветущие ярко-розовые оттенки как подтверждение того, что мы должны идти в темноту, чтобы найти внутренний свет. Эта волна более глубокой экспрессии освободила ее, позволив ей использовать яркие краски поверх темного рисунка. Исследуя новые полярности, рисуя и танцуя их, Мэри испытала освобождение и чувство наполненности жизненной силой. Как только она приступила к вербализации терапевтического процесса, появился трансформирующий образ – змея с открытой пастью, вмещающей весь мир. Это помогло Мэри ощутить внутренний баланс и внутреннее решение. Все это сопровождалось рисунками, выражающими надежду.
«Нежный цветок превращается в тигра»
Процесс исследования внутренних противоположностей часто пробуждает третий опыт интеграции и трансценденции. Одна из наших очаровательных японских участниц обнаружила для себя этот процесс. Вот что я написала о ней в своем дневнике:
Инструктируя группу по поводу движения, которое позволило бы участникам выразить себя на тему «Это я», я предложила им закрыть глаза, чтобы погрузиться в себя и позволить телесному импульсу вести движение. Я наблюдала за Мако. Словно нежный японский цветок, она вошла в комнату, улыбаясь и машинально кланяясь людям. Когда двигательное упражнение началось, Мако закрыла глаза. Двигаться она начала плавно и изящно, подобно текущей реке. Потом стала сильным ветром, который гонит облака по небу. После семи минут такого танца я дала новую инструкцию группе. «Теперь двигайтесь так, чтобы выразить “Это не я! Я вряд ли когда-нибудь буду этим!”»
Мако становится преисполненным ярости, рычащим тигром. Эта нежная женщина-цветок превращается в свирепое, когтистое животное. Она преображается в хищника, рыскающего и выслеживающего добычу, чтобы убить ее.
Позже Мако перевела это в художественную форму, создав глиняную «маску ярости». Она сказала мне, что работает с глиной впервые, но ее желание оказалось настолько сильным, что на свет появилось гротескное лицо, угрожающе пялившееся на нас.
Позже в ходе обсуждения Мако сказала: «Я не знала, что была такой злой и такой сильной! Мне понравилось становиться такой дикой. Я признаю, что это часть меня. Я могу принять свою темную, неистовую, яростную сторону. Я освобождаю ее, делая маску и протанцовывая гнев. Сейчас, в данный момент, она уже не со мной. Она вытекла из меня в глину и танец». Мако сидела спокойно, а я глядела на ее открытые, расслабленные тело и лицо, лишенные напряжения, преисполненные мира. Внутреннего мира.
Два предыдущих примера описывают постепенный процесс приближения к собственной тени. Слова «Это не я» побудили застенчивую Мако с ее неизменно милой улыбкой выпустить вовне свою тигриную часть. Такие стимулы дают человеку разрешение исследовать неизведанное. На другом семинаре искренняя просьба участников и руководителя (Кони Смит-Сигел) задуматься об участии США в бомбежке Хиросимы вовлекла нас в воспоминания о том событии. Эмоции причиняли нам физическую боль. Мы глубоко погрузились в личную и политическую трагическую ситуацию. Хотя потребовалось какое-то время, чтобы отчаяние поднялось на поверхность и оказалось разделенным между нами, это чувство привело нас к ощущению новых начинаний и мужества действовать. Если возмущение, отчаяние, гнев и сопровождающие их звуки запрещены в нашей культуре, то освобождение от них через танец, вокализацию и визуальное искусство представляет собой шаг навстречу интеграции тени.
Иногда я приглашаю клиента выразить свой гнев, например битьем по подушке теннисной ракеткой. Я поддерживаю его в том, чтобы в ходе этого он издавал соответствующие звуки. Этот процесс помогает людям встретиться лицом к лицу со страхом того, что их эмоции выйдут из-под контроля (что на самом деле и случается, если слишком долго сдерживать их). Полезно выпустить немного пара: с этого начинается процесс исцеления. Однако как сказала одна женщина:
В моем случае битье не перевело мою ярость во что-то другое, не преобразовало ее. Но когда я рисовала, то раз за разом замечала, что ярость трансформировалась во что-то осмысленное. Рисунки обрели новую форму. Я испытала инсайт в связи с моим гневом, когда освобождала его посредством образов.
Нежный цветок превращается в тигра
Направленное воображение – еще один способ исследования тени. Я предложила одному из клиентов закрыть глаза и встать на эскалатор, спускающийся в его грудную клетку, где обитала боль, время от времени мучившая его. Его письменное повествование об этом путешествии свидетельствует об изрядной смелости, позволившей ему вглядеться в темную часть себя.
«Черная птица открывает сердце»
Я вижу свое сердце и большие черные вены, обвивающие его, – нет, это когти огромной, злобной черной птицы. Ее коготь впился в мое сердце. Если оно пошевелится, то коготь проткнет его. И птица знает об этом и хохочет над тем, что я сам же буду в этом виноват. Она явно обладает всей силой моей тени. Я ощущаю эту силу и невероятно мощную волю. Она говорит: «Если ты думаешь об освобождении, то подумай об этом еще раз. Хорошенько».
Я предложила сердцу и птице поговорить друг с другом. Вот что сказал клиент:
Сердце: Мне хотелось бы, чтобы ты не сжимала меня так сильно, чтобы отпустила.
Птица: Ты ощущаешь мои когти как тюрьму. Но я также охраняю тебя от опасностей, которых ты не замечаешь…. На меня все эти уловки, все эти богоугодные бредни не подействуют, поскольку только я могу видеть все ясно и четко и только я могу спасти тебя, потому что не обязана чему бы то ни было верить.
Сердце: Когда ты говоришь о твоей дружбе и заботе, я верю в них и доверяю им.
В последовавшей затем череде образов птица уносит мужчину на высокое плато, где разбросанные перья говорят о том, что сердце птицы было похищено Богом. И самое плохое, боль и печаль от этой утраты не могли быть выражены, потому что Бог завладел всеми словами. Гнев и боль птицы обречены быть безмолвными.
Мне показалось, что предложить свое сердце птице – это именно то, что нужно сделать. Это своего рода глубокое доверие. И по мере того как это ощущение углубляется во мне, я внезапно всем существом, на более глубоком уровне ощущаю, что я посланник Бога, возвращающий птице ее украденное сердце. Это не просто личное событие, но некий глубинный акт духовного упорядочивания, осуществляющийся здесь через меня.
И вот я чувствую, как маленькие светящиеся существа, похожие на светлячков, развязывают все узлы, которые держат сердце в моей груди. [Когда сердце пересадили птице], я чувствую себя в присутствии любви настолько полно, что хочу быть в центре ее струящегося света, в котором нет страха. Я чувствую, как все более и более опустошаюсь…. И вот этот процесс завершен. Я полностью исчерпан. Я чувствую себя большой черной птицей с сердцем, наполненным новой силой и энергией; в этом неистовом сердце к ощущениям любви примешана кровь ворона. Я думаю о том, как много я удерживал в своем сердце, думаю о моем «особенном» центре, моей «лучшей части»… И птица говорит мне: «Хорошо, ты хочешь сохранить свое сердце? Ты думаешь, это правильное решение? Ладно, тогда я действительно буду хранить его». Теперь во мне осталось такое чувство, что моя теневая сторона, эта птица, никогда больше не появится как незнакомка. Мы связаны друг с другом на самом глубоком из возможных уровней. Она не враг, а друг{56}.
