С клиентами, группами и в собственной жизни я прикладываю максимум усилий (и всегда учусь этому), чтобы осознавать гнев и всячески поддерживать его выражение с помощью вербальной и художественной экспрессии, представляющей собой путь к самопониманию и самоусилению. Я подозрительно отношусь к людям, заявляющим, что они никогда не испытывают гнева. Я делаю все, что в моих силах, чтобы с помощью экспрессивных искусств помочь им признать и выразить свое чувство.
Гнев – важная мотивирующая сила при совершении конструктивного действия. Я обнаруживала это по мере того, как превращалась из уступчивой жены в человека, способного усиливать самого себя. (Мои художественные дневники отчасти иллюстрируют этот рост.) Несмотря на то что эта трансформация заняла годы, полученные уроки поддерживали меня на каждом жизненном перекрестке. Как активная феминистка в 1980‑е годы я чувствовала себя оскорбленной каждой увиденной несправедливостью: слишком малым представительством женщин в сенате, палате представителей, Верховном суде, редколлегиях, в числе основных докладчиков на конференциях, в составе руководства корпораций – во всех случаях неравенства, имевших место как в нашей стране, так и во всем мире. Подобно большинству женщин, выступающих против неравенства, меня осмеивали и унижали, называя «озлобленной женщиной». Однако, пребывая в контакте со своим гневом и позволяя ему показываться на поверхности, я получила огромное количество энергии для того, чтобы изменить ситуацию несправедливости, а не оставаться дома в депрессии. Осознавая свой гнев, я научилась использовать его как ракетное топливо для инициирования собственных проектов.
Гнев. Осознание и конструктивное использование энергии гнева может быть очень полезной мотивирующей силой (автор неизвестен)
Женщины особенно нуждаются в том, чтобы подключаться к собственной энергии гнева и направлять ее на творческие дела, вместо того чтобы направлять внутрь себя. Например, когда издатели завернули мою очень личную и политическую книгу «Возникающая женщина: декада преобразований середины жизни», потому что «не хотели пропагандировать мой стиль жизни», я сначала сочла себя никчемным писателем и испытала ощущение собственной неадекватности. Когда же я поняла, что не правы они, я использовала свой гнев, чтобы мотивировать себя и издать книгу самостоятельно. (С тех пор прошло 12 лет, книга до сих пор продается, и она переведена на пять языков.) Подобным же образом, когда я чувствовала огорчение и гнев из-за разрыва тех или иных отношений, я понимала, что могу сфокусировать часть этой энергии на своей работе. В результате это привело меня к созданию Института человекоцентрированной экспрессивной терапии, который стал опорой в моей профессиональной работе и местом, где я подружилась со многими людьми.
Итак, согласно моему опыту, осознание и использование энергии гнева может быть очень полезной мотивирующей силой. Это знание подкреплялось в моей работе с теми, кто либо накрыл «крышкой» свою ярость и нуждался в конструктивных каналах для ее выражения, либо выпускал ее с помощью искусства, драматизации или политических действий. Признание гнева – первый шаг к его конструктивному направленному использованию. Хотя, конечно, гнев – не единственная эмоция в длинном черном мешке, в котором живет тень, но одна из самых мощных.
Мой интерес к Юнгу вызван тем, что он лично исследовал и выразил свою тень в тщательно описанных и прекрасных рисунках «Красной книги»[17]. Как терапевт он был готов увидеть свои гнев и страх. Хотя моему отцу и было трудно вступить в контакт со своим гневом, его вера в человека была просто поразительной. Я обнаружила, что пытаюсь интегрировать представления Карла Юнга о тени с представлениями Карла Роджерса о вере в человеческий потенциал. Процесс творческой связи в том виде, в котором я преподаю и фасилитирую его, на самом деле интегрирует многое из того, чему я научилась у этих двух мужчин, но что исходит из глубокого женского принципа – принципа целостности, признающего чрезвычайную ценность нашей интуиции и восприимчивости.
Обучение открытию наших непризнаваемых сторон может быть названо работой с тенью.
Работать с тенью означает вглядываться в темные уголки нашей души, где спрятано тайное чувство стыда и где умолкли яростные голоса. Работать с тенью означает просить самих себя изучить подробно и честно, что раздражает и отталкивает нас в конкретном человеке или что в нашем возлюбленном очаровывает нас и ведет к его идеализации. Работать с тенью означает заключить… договор со своим я, чтобы принять участие во внутреннем диалоге, который иногда заводит нас очень глубоко и завершается подлинным принятием себя и истинным состраданием к другим… В этой войне между противоположностями есть только одно поле битвы – сердце человека. И каким-то образом в сострадательном принятии темной стороны реальности мы становимся носителями света. Мы открываем другому странное, слабое, грешное, презренное – и просто через утверждение этого его трансмутируем. Именно так мы продвигаемся к целостности{51}.
Как мы вглядываемся в темные уголки своей души? Как сознательно делаем попытку осветить свое бессознательное? Если согласиться с тем, что принятие непризнаваемых сторон самих себя продвигает нас к тому, чтобы стать более цельными, энергичными и сострадательными, то нам потребуются методы, позволяющие вывести на свет нашу тень.
Безопасное окружение всегда служит первым условием для более глубокого осознания бессознательного. Знание того, что люди, присутствующие в данном пространстве, не будут судить и обвинять нас за «постыдные» мысли или действия, дает нам разрешение исследовать их с помощью рисования, создания маски, ритуальных танцев, игры на барабане, вокализации и драматической импровизации. Именно в такой атмосфере одна женщина в группе начала процесс раскрытия природы своего Маленького Чертика.
Эта пластичная молодая русская женщина была участницей нашей обучающей группы в Москве. Ее беспокоило то, что, сталкиваясь лицом к лицу со своим начальником, она начинала заикаться. Сначала она не хотела изучать беспокоящее ее поведение. Однако другие участники группы, тоже исследовавшие свои теневые стороны, помогли ей почувствовать себя в безопасности. Когда она вызвалась быть клиентом в демонстрационной сессии, я спросила, не было бы ей интересно нарисовать свое заикающееся я. Быстро и спонтанно она нарисовала маленького чертика. Объясняя смысл своего рисунка, женщина использовала язык тела. Поэтому я предложила ей двигаться так, словно она была этим маленьким чертиком, и получать послания от него. Я стояла и двигалась вместе с ней, приглашая ее исследовать этот образ кинестетически.
Мой Маленький Чертик: «У меня есть маленький чертик… тихо, тихо, ш-ш-ш…». Участница из России исследует свое заикание
Она начала диалог с частью себя, представленной чертиком, и поняла, что он был очень важной частью ее я. Чертик настаивал на том, чтобы она жила своим умом и не позволяла другим управлять ею. Рисунок показал ей, что чертик был озорным, а не пугающим. Через движение, звук и рисунок она открыла дух маленького чертика в своей психике, который одновременно и помогал, и мешал ей в напряженных ситуациях. До этого она никогда не признавала позитивное я своей теневой стороны.
Когда она впервые задумалась над тем, что запускало ее заикание, то была по-настоящему испугана. Часом позже этот страх уменьшился до реалистических пропорций. Зачастую в том, что нас больше всего пугает, содержится нечто полезное. Такое прозрение со временем уменьшает напряжение, запускающее заикание.
