Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

* Те, кто рождаются раз в столетье, *

 Те, кто рождаются раз в столетье,
 Умереть могут каждый день.
 Пули капризны, как девушки —
 Выбирают лучших.
 Подлость последовательна, как геометрия —
 Выбирает самых честных.
 Тюрьмы радушны, как могилы —
 Выбирают непокоренных.
 Кровавый шиповник растет над дорогой в Вечность.
 Трепещут на ветру короткие обрывки жизни,
 И только подвиг человеческого духа
 Дотчет их до бессмертия…

* Любовь моя! Вот я перед тобою, *

 Любовь моя! Вот я перед тобою,
 Возьми меня в свои златые сны.
 Но стать не дай безропотной рабою,
 И несвободой крыльев не коснись!
 Не допусти, чтоб свет сошелся клином,
 Забыть не требуй, для чего живу.
 Даруй над раздорожьем тополиным
 Торжественную солнца булаву.
 Не дай на спички разменяться солнцем, —
 Чтоб дух мой покорился и притих!
 Будь так — и прах в земле перевернется
 Печально гордых прадедов моих.
 И их душа была непокоренной,
 Им от любви кружился небосвод…
 Их женщины хватали за стремена, —
 Но что поделать, — только до ворот.
 А там… Жестокое веселье боя,
 И звон мечей — до третьей до весны…
 Любовь моя! Вот я перед тобою,
 Возьми меня в свои златые сны.

* На старых фото молодые все. *

 На старых фото молодые все.
 Мы научились звать себя сквозь годы.
 В зрачках печали — лица, судьбы, дни,
 Как в черных отразившиеся водах.
 И на эти поля лег стонадцатый снег,
 И уже прилетят не те самые птицы…
 Равнодушный кассир выбивает, как чек,
 Остановленный миг, где счастливые лица…
 В бессмертьи отражаясь, как в воде,
 Нам дорогие люди остаются.
 На старых фото молодые все.
 На старых фото мертвые смеются.

* Настанет день, обременен плодами. *

 Настанет день, обременен плодами.
 Им не страшны ни слава, ни хула.
 Мои соцветья биты холодами,
 Но всё же завязь крепкою была.
 И ничего, что каркал черный ворон,
 И что так много черных лет прошло.
 Ведь, выстрадав, из боли непритворной
 Душа создаст не бутафорский плод.

* Мы наследники разграбленных кладов, *

 Мы наследники разграбленных кладов,
 Поруганных святынь.
 Мы словно тени — на своей земле.
 Кто сможет понять нашу ностальгию?..

* Бредет старушка тихо по дороге. *

 Бредет старушка тихо по дороге.
 Как прежде. Как обычно. Как давно.
 Бредет. Болят натруженные ноги.
 Здоровье было, где теперь оно?
 Уходит молча в утреннюю грусть.
 Рассвет тропу снежком припорошил.
 Куда ж ты?.. Жду тебя… И не дождусь.
 Горит фонарь, никто не погасил.
 Бабуля, мама старшая! Останься!
 Хоть след оставь, хоть образ, память, тень!
 Как рассказать тебе теперь сумею,
 Что ты вовек не отболишь во мне?..
 Вернись! Здесь без тебя земля не родит,
 И, молодым, нам непонятна жизнь.
 Куда же ты? Твоя наливка бродит,
 И вышиванье — начато — лежит.
 Ну, космос, ну, компьютер, нуклеины.
 А сказки, песни, ранний цвет в садах,
 По слову, да по капле — Украина
 Идет с тобою, Боже мой, куда?..
 Хоть оглянись! Побудь еще немножко!
 Еще есть время, позднее, но всё ж.
 Сверни домой с заснеженной дорожки.
 Вот наш порог — а ты не узнаёшь…
 Сказали — умерла ты… Я не верю.
 Тогда цвели сады, а нынче снег.
 Зашла бы в хату, — хата сиротеет.
 А ты ушла, и нет тебя, и нет…
 Бредет бабуля старенькая чья-то,
 И даже имени не знаю я,
 Когда к окну замерзшему приникла,
 Чтоб думать, что, быть может, то моя…

Finita la tragedia

 Актер сгорал… Он был смертельно болен.
 Он был старик. И смерть была не роль.
 Как хоры греческие, отжил этот голос.
 Он умирал, шекспировский король.
 Растерянная яркая афиша
 Звала его — словно пасхальный звон.
 Зал замирал почтительною тишью,
 Когда на сцене появлялся Он.
 Жена его в театр привозила,
 Стояла тихо в сумерках кулис.
 Еще играл… а мы по нем тужили,
 Его уже не видели от слез.
 Играл неверно… Но не в силах не играть.
 Прощался. Задыхался. Угасал…
 Домой он возвращался умирать.
 Но здесь — рвался сквозь боль — и воскресал.
 Играли рядом юные, высокие.
 Он уходил, и их настали дни.
 Но это всё была еще массовка,
  Где некому сравниться с Ним.
 И умирала вместе с ним эпоха,
 Ее уже не вызовешь на бис.
 Последний акт. Кулисы смерти. Похорон.
 В глазах бессмертья слезы запеклись.

Тиниэль

(с украинского)

* Опавшую листву не жгите, люди! *

 Опавшую листву не жгите, люди!
 Когда она лежит и золотится,
 прижата ветром к мокрому асфальту,
 осенним ветром горьким и суровым,
 то сердце поздним светом согревает.
 Когда лежат пожухлые листочки
 под белым блеском инея под утро,
 уже не яркие, уже в печали,
 но так ведь равномерно и красиво,
 что кажется — они еще живые.
 Но очень больно видеть кучи листьев,
 что в ворох собраны с травою мертвой —
 едва в лучах последних подсыхает,
 листва горит, дымя горчайшим дымом,
 и дым тот сизый — словно просто туча
 сошла на землю и застлала осень,
 и горечь терпкая из горла — в сердце,
 и в нежность строк вплетаются горчинки,
 и в сердце пустота от расставанья,
 и чувства до отчаянья бессильны…
41
{"b":"293107","o":1}