Москве 1 Куполами да пепелищами — Разлеглась несытой змеищею. Ты меня, смеясь, вызываешь на бой, Да не силой мериться, а судьбой. Ну-ка, кто кому переломит хребет — Ты ли мне, Москва, али я тебе. Ты убьешь и забудешь. А позовешь, так солжешь. А пришла б я с миром — мне в спину нож. 2 Ты видала немало юродивых, тварь-Москва. Загоняла им в сердце жгучей дробью злые слова. А потом, фальшивая, каялась в золоченых церквах. Я иду последней дорогою, пересмеяна и неправа. Я последняя из твоих юродивых, тварь-Москва. * Здесь топь. Здесь хохочет трясина. * Здесь топь. Здесь хохочет трясина. А в льдистом тумане вдали искрятся тоской журавлиной, дрожат золотые огни. Души повинуясь закону, безумно, не ведая троп, бросаюсь за искрой в погоню, в житейскую жгучую топь. От этих огней не согреться. Но нам-то, пожалуй, видней — мы с искрою Вечности в сердце бросаемся в грязь площадей. Я бездарь у жизни учиться, один мне обычай знаком — по теплому следу Жар-птицы бежать дурноватым щенком. Где небо сливается с тиной, где нет уже Божьей земли — искрятся тоской журавлиной блуждающие огни. * В небе Гончий пес * В небе Гончий пес Хриплым лаем захлебнулся. Над домом моим, над Русью — волчьи тропы звезд. Егеря трубят. Беспощадна, до восхода В небесах идет охота. Август. Звездопад. * Белый город над черной рекой, * Белый город над черной рекой, где невиданный свет и покой. Здесь нет страха, обиды и лжи. Бела яблоня сад сторожит. Этот город небесный хорош, да к нему через муки идешь. Шиповник Царапнется в руку шиповник, Как будто бы просит: живи. Напомнит — ты к жизни прикован Молитвенной силой любви. И битые стужею ветви Несмело протянет к тебе Шиповник — попутчик верный В людской непростой судьбе. Пускай наша участь жестока — Судьба всегда западня. Шиповник у сумрачных окон Тебе напомнит меня. Когда от памяти больно — Как ангел погибшей любви, Царапнется в сердце шиповник, Как будто бы просит: живи. Баллада о фениксе Светлый феникс над чужой землей. Плачет феникс над своей судьбой. Горьки слезы в жемчуг обернет. С горлом перерезанным поет. Люди ходят слушать песню ту, Ищут свою веру и мечту. И сбирают ясны жемчуга На смертельных выжженных лугах. Кто о том прослышали молву — Подойдут, натянут тетиву, Целят стрелы фениксу в глаза, Чтоб крупнее падала слеза. И сбирают ясны жемчуга На смертельных выжженных лугах. * Злое чудо в середине зимы — * Злое чудо в середине зимы — как свеча среди бушующей тьмы — сумасшедшая трава на снегу, перед небом непреклонным в долгу, что хоть день один дано ей прожить, все привычные разъяв рубежи. К ночи инеем укрылась седым, отгорела и истлела, как дым. * Дни скользят — песок янтарный, * Дни скользят — песок янтарный, прочь — сквозь сцепленные кисти. Так, тщетою календарной — разбазариванье жизни. Не удержишь, не упросишь! Колос не успеет вызреть, как уже седая осень. * Погасли белые звезды — * Погасли белые звезды — Осыпались мертвым снегом Над той последней дорогой, Чернеющей и кривою, Где пьяный фонарь тускнеет, Забытый почти под утро, И важные птицы косятся Пронзительными глазами. * У людей одно слыхала я — * У людей одно слыхала я — «Ты чужая, ты незванка, ты — ничья». Без наркоза крылья резала сама, Чтоб людские приняли дома. Только крылья вырастали всё равно — Парусами полоскались за спиной И, как плети, били по плечам. Я смирялась, я клялась молчать. Снова к материнскому крыльцу… Полоснет лишь холод по лицу. Умоляю — не чужая я, Я молитва и беда твоя… * Может, я жестокая. Прости. * Может, я жестокая. Прости. Меж людьми живу я зверем — может быть. Но взгляд собаки или кошки брошенной Душу мне пронзает до кости. |
