Пшеница Зерно умрет в земле — чтоб жизнь дать ростку, чтоб рваться к небесам земному колоску. Я от земных корней, я дочь Руси моей. Я в землю упаду — чтоб прорастить звезду, чтоб воскресить любовь, убитую в снегах… Чтоб светлый, поздний кров наш уцелел в веках. Сорная трава Видно, жизнь моя трава сорная, трава горькая, прогорела ненужной зорькою и упала слезинкой в землю черную. Я ведь зла никому не делала! Что ж цветы мои чистые белые затоптали кони буланые, мою душу, Любви причащенную, обратили в тварь окаянную… Чертополох Ни в букеты и ни в венки не влезает чертополох. В.О. 1 Зоркий цветок — чертополох. К иглам лихим — сердцем прижмусь. Иглы твои — раны твои. Не побоюсь зоркий цветок в ладонях согреть. Пусть на ладони выступит кровь — алой слезой в землю уйдет. К иглам лихим сердцем прижмусь. Бог возлюбил зоркий цветок чертополох. 2 Милый, мне не надо шелка чьей-то светлой лжи. Мне самой с душою волка под прицелом жить. И в час, когда зарю на небе зажигает Бог, мне ближе всех цветов на свете твой чертополох. «Душа персиянки» — речная лилия Река привольная, Челны, что лебеди. Не долетит мой плач К родному берегу. Кровавый лик зари Глядится в зыбь реки. Шелка туманные девичьи Родной, сорви, Как дикие цветы, Что вянут на глазах. И в таинство любви Вплетутся боль и страх. Княжну молодую персидской земли С хмельною ватагой своей не дели! С челна лебяжьего Сойду, ненужная — Реки добычею Ко дну жемчужному. Душа персиянская, Любовь бессмертная — , Цветком русалочьим Прибьется к берегу, Свечой негаснущей Над чернью омута. Волчье лыко От земных отрывают корней — как смогу, дотянусь до небесных. Волчью ягоду ночи черней, горьку ягоду крови алей, дивну ягоду снега белей мать Россия взрастила над бездной. Эти ветви над волчьей тропой — как незваные души на свете, все равно полны силой земной, все равно в волчью сутемень светят. Одуванчики Пахнут детством одуванчики, луговые простецы. Это солнца лебединого неокрепшие птенцы. Нехитра краса простая, а душе от них светло. Скоро встанут на крыло — улетят лебяжьей стаей. Не удержишь, не поймаешь — детство ветром размело. Крапива Дева пряла крапивную пряжу, обереги святые лебяжьи. То сказанье сокрыто в траве, росы теплят целительный свет. И крапива, от века лихая, усмиряла зеленое пламя, вдруг ласкалась к лесной госпоже и боялась ей руки ожечь… * * * Клевер о четырех листках — счастливая примета. А я — шестилистник видела! Два листочка сплелись — как влюбленные. И подумать боязно: сорвать, разнять… Солнца луч на них задержался, ласковый. Спасибо тебе, клевер придорожный, за подарок. * * * Спорыш цветет крохотными белыми звездочками, доверчивыми. Наклонись, разгляди. Не топчи. Поздно цветет, в осень. Когда все травы уже седые и древние. Почему горец, почему птичий? В деревнях всегда был спорышом. А еще лучше народное название, не всякому нынче известное: детский следок. * * * Зеленое воинство крапивы преграждает путь. — Своя, своя. Расступилась огонь-трава, спрятала злые жгучки. Прохожу в тишине, лишь чуть слышно листья шепчутся: своя, жданная. ДЛЯ ДЕТЕЙ Сказки светлячков Про звезду Чудо как хорошо было весной на даче. Окно открывалось прямо в сад, а к деревянному крыльцу подступала высокая трава. В саду жили светлячки. Старенький деревянный дом казался им великаном, а сад был для светлячков большим-пребольшим городом. Когда наступали теплые сумерки, под деревьями загорались белые, чуть зеленоватые искорки и горели до самого рассвета. — Смотри, — сказал однажды маленький светлячок, что появился на свет только этой весной. — Там, в небе, тоже светлячки! Они такие яркие и добрые. — Это звезды, — объяснили ему старшие. — Они очень далеко. До них нельзя добраться. — А вот и можно, — сказал светлячок. Надо сказать, что от природы эти чудесные маленькие созданьица почти не умеют летать. Они умеют светить в самую ненастную ночь, а это ничуть не менее важно. |
