— Как это есть? — удивился Рюрик. — Когда я несколько месяцев назад уезжал из Старой Ладоги, у меня не было никакого сына. Может, за это время….

— Может, за то время пока ты был в походе, — предположил Продин, — жена родила тебе сына?

Рюрик повернулся к стольнику Аскольду, который находился позади него и сказал:

— Аскольд, веди дружину, а мы с князем Олегом поскачем вперёд. Ну, старик, если ты соврал….

Рюрик оглянулся по сторонам. Продин исчез, как будто и не было его.

— Вот так дела, — изумлённо проговорил Рюрик. — А, где же колдун? Куда он подевался?

— А я говорил тебе, — дотошно заметил Олег, — нельзя доверять этому сумасшедшему. Он нагородил здесь всякой всячины, будто сын у тебя появился, Киев какой-то приплёл ещё.

— Ладно, — со вздохом произнёс Рюрик, — едем в Старую Ладогу. Там будет видно, врал старик или нет.

Рюрик и Олег пришпорили коней, и рысью помчались по лесной дороге. Стольник Аскольд повернулся назад к дружине и скомандовал:

— Отряд, вперёд.

Войско двинулось в путь, нарушая тишину леса позвякиванием своей воинской амуниции. Как только отряд скрылся за поворотом, Продин вышел из-за ствола вековой сосны и проговорил:

— Ну, вот всё так и происходит, как говорил мне апостол Андрей. А я ему тогда ещё и не верил. Думал, откуда человек может знать, что через восемьсот лет будет. Да, ну и гонористые эти князья. Говоришь им правду, а они сердятся. Но Рюрик ничего, рассудительный. С ним у меня толк будет. Хорошо, что теперь мне не надо больше с Гостомыслом встречаться. Он, почему-то, меня сразу невзлюбил. Всё время сердится, когда мы с ним встречаемся. А за что? Я же ему только правду всегда говорил. Одно слово — князь. Я даже раздражал его. Ну, теперь Гостомысл мне больше не нужен. Вот интересно, какой будет сын Рюрика Игорь. Вот с ним мне долго придётся иметь дело.

Так разговаривая сам с собой, Продин всё дальше уходил в чащу леса.

Как только солнце устало держаться за край Земли и свалилось за горизонт, вечер тут же принялся задувать последние оранжево-красные лучики на небе. Начинало темнеть.

Князь Рюрик и Олег подъехали к главным городским воротам Старой Ладоги. Стража ещё издалека заметила приближающихся всадников, и без труда узнала в них своих князей. Охрана поспешила отворить массивные ворота и Рюрик с Олегом, почти не сбавляя скорости, въехали в город. Они быстро промчались по пустеющим улицам и спешились возле княжеского дворца. Рюрик сразу же побежал в дом. Олег так же старался не отставать от него. На первом этаже князь остановил первого, попавшегося под руку слугу, и с нетерпением спросил:

— Где княгиня?

— У себя в спальне, — ответил опешивший от такого напора слуга. — Княгиня уже легла спать.

Рюрик стремительно помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Князь вбежал в спальню жены и замер посреди комнаты. Сердце у него бешено колотилось от волнения. Рюрик только и сумел выговорить:

— Где сын?

Эфанда сразу же поднялась с постели. Княгиня стояла в одной ночной сорочке, толком ещё не проснувшись. Эфанда никак не могла понять, откуда Рюрик узнал о рождении сына. Она кивнула головой в сторону маленькой детской кроватки и произнесла:

— Вот он.

Рюрик подошёл к колыбели. Там лежало крохотное существо. Ребёнок всё время морщился и кряхтел. Князь осторожно взял сына на руки и сказал:

— Не соврал старик, правду поведал.

Затем Рюрик посмотрел на Эфанду и многозначительно проговорил:

— Я хочу, чтобы его звали Игорь.

Княгиня в недоумении пожала плечами, как бы не возражая мужу, и спросила:

— А про какого старика ты говорил? И откуда ты узнал, что я родила сына?

— Это не имеет значения, — довольным голосом ответил Рюрик, и, обращаясь к Олегу, который всё это время стоял у входа в спальню, добавил. — Выходит, что и всё остальное правда.

Олег почесал затылок ладонью и сомневающимся голосом пробурчал:

— Поживём, увидим.

Рюрик усмехнулся, положил сына назад в колыбель и сказал:

— Тебе, Эфанда, за такое старание, я делаю подарок. Жалую тебе самую большую деревню, которая имеется в наших землях.

Княгиня улыбнулась и подумала:

— Ну, вот он уже ведёт себя, как король, делая такие подарки.

Королева Умила сидела у себя в комнате и разглядывала всякие диковинные вещи, привезённые купцами, недавно возвратившимися из Царьграда. Особенно королеве нравились ювелирные изделия и портреты людей, которых в далёкой Римской империи называли Святыми. Умила знала, что в Царьграде почитают одного Главного Бога, совершенно не того, в которого верят в Финляндии. Но всё это мало заботило королеву. Её больше прельщало великолепие подарков, привезённых из богатой страны.

— Да, похоже, что роскошь в Царьградском дворце невиданная, — размышляла Умила, разглядывая диадему с изумрудами, — не то, что у нас.

В это время в дверь постучали. Королева отвлеклась от подарков и спросила:

— Кто там? Войдите.

В комнату зашла её служанка Власта, которую она держала при себе для особых поручений. Эта женщина приехала с ней много лет тому назад из Новгорода, когда Умила стала финской королевой.

— Прибыли послы из Новгорода, королева, — сказала Власта. — один из них, князь Овдег просит, чтобы Вы приняли его.

Королеву заинтересовало это сообщение. Она всегда была рада видеть своих земляков, особенно Новгородцев. Князя Овдега Умила знала давно. Она знала его с детства. Князь часто бывал у них в доме в Новгороде. Её отец Гостомысл с уважением относился к Овдегу. Умила всё это хорошо помнила, поэтому сказала:

— Пусть войдёт, я с радостью встречу князя Овдега.

Служанка поклонилась королеве и скрылась за дверью. Через несколько мгновений в комнату вошёл Новгородский посол. Умила уже больше тридцати лет не встречалась с Овдегом, и поэтому с трудом узнала в седовласом старце некогда бравого воина. Королева несколько растерялась, увидев так изменившего внешне князя. Очевидно, Овдег понял это, и поэтому проговорил:

— Что, я, наверное, сильно постарел? А Вы, королева Умила, такая же красивая и молодая, какая и была раньше. Совсем не изменились.

— Вот уж никогда не подумала бы, — с улыбкой заметила Умила, — что вы, князь, такой женский угодник. Хоть я и понимаю, что такая неприкрытая лесть с вашей стороны вызвана какой-то необходимостью, но всё равно, спасибо за ваше внимание ко мне. Как поживает мой отец и мой брат? Здоровы ли они?

Печать грусти легла на лицо князя, и он с удивлением спросил:

— А разве Вам ничего не известно?

— Что именно мне неизвестно? — обеспокоилась Умила. — Что с моим отцом? Он здоров?

— Князь Гостомысл жив и здоров, хвала Перуну, — поспешил успокоить королёву Овдег. — А вот брата вашего больше нет. Его убил князь Вадим. Прескверная история.

— Как же это случилось? — поразилась Умила. — Это что-то невероятное. Я помню, что Волебог и Вадим дружили с самого детства. Они были, просто не разлей вода. Что же это такое творится в Новгороде?

— Это всё из-за жены Вадима, — пояснил со вздохом Овдег. Вадим из-за ревности убил Волебога. Волебог якобы хотел покуситься на честь жены Вадима.

— Волебог хотел покуситься на честь жены своего друга? — с недоверием переспросила Умила. — Этого не может быть. Тут что-то не так.

— Ну, как там у них всё это вышло, — проговорил Овдег, — мы знаем только со слов самого Вадима. Его за это преступление осудили на изгнание. А он теперь сговорился с королём Эриком, и хочет захватить Новгород и другие славянские города, чтобы самому править в наших землях.

— А как же мой отец? — спросила Умила. — Что с ним будет? Ведь сейчас в Новгороде он правит.

— Не знаю, — растерянно ответил Овдег. — Думаю, что князь Вадим его изгонит из Новгорода. И это в лучшем случае. Но мы решили противостоять Вадиму и королю Эрику. Только вот войск у нас маловато. Вот мы и приехали к королю Людбранду за помощью. Мы просим его, чтобы он двинул свою дружину на Белозеро, а мы бы защитили Новгород. По-другому у нас просто не хватит сил.