— Какую ещё сделку? — не понял Коряга. — Так и так они завтра захватят город, и сами возьмут, что захотят.

— Так, да не так, — возразил князь. — Думаешь, им охота помирать под городскими стенами? Им, небось, тоже жить охота. Вот мы и предложим им, как сделать так, чтобы они и жизни свои сохранили, и дань получили.

— Как это? — непонимающе спросил Коряга. — Что-то ты мудришь князь, говори яснее.

— Мы расскажем им, где расположен тайный вход в город, — проговорил Шмель. — Вот они и смогут войти в город без боя, и взять всё, что им надо. Хотят брать пленников, пусть берут, хотят жечь, пусть жгут. А за это мы попросим не трогать наши дома. Вот и получится, что и варяги возьмут то, что хотели, и мы не пострадаем.

— Ну, и хитёр ты князь, — довольным голосом произнёс Коряга. — Ничего не скажешь. Ловко придумал. А людей наших тебе не жалко?

— А что их жалеть? — удивился Шмель. — Бабы новых нарожают. Ты, лучше, о себе подумай.

— Вот, я понять не могу, — недоверчиво спросил Кряжич, — мы-то тебе зачем? Ты ведь и сам мог бы договориться с варягами.

— Конечно, мог бы, — начал пояснять князь. — Только ты забыл, что у тайного входа стоит стража и, если её не убрать, то она поднимет тревогу. А тогда весь мой план может сорваться. Сам я с ней не справлюсь. Вот вы мне и поможете. Ну, как, согласны?

— Согласны, — почти одновременно выговорили купцы.

— Ну, тогда пошли, — предложил князь. — Надо торопиться. Утром будет поздно.

Заговорщики шли по городу, и всё время оглядывались по сторонам. Им казалось, что люди догадываются об их предательских замыслах. Но их звериный страх был неоправдан. Нормальному человеку даже предположить трудно, что его соплеменник может додуматься до такой подлости.

У городских ворот воевода Братич подошёл к Шмелю, обнял его и сказал:

— Спасибо тебе, князь, что о народе заботишься. Жизнью своей рискуешь, идя на переговоры к варягам. Да и вам спасибо, купцы. Я, честно говоря, и не подумал бы, что вы такие смелые.

— Чего не сделаешь, ради людей, — цинично проговорил Коряга. — Вот даже жизнь свою не жалеем.

Городские ворота отворились, и трое предателей шагнули в ночную темноту, чтобы исполнить своё черное дело.

С самого раннего утра торговля в Новгороде уже шла полным ходом. Купцы открыли свои лавки, где приказчики и продавцы звонкими голосами зазывали покупателей. Чего там только не было: разнообразные меха, заморские ткани, шитые серебром и золотом, гончарные изделия, ювелирные украшения с драгоценными камнями, оружие и бесчисленное количество всевозможной снеди. Прямо у пристани купцы заключали оптовые сделки на покупку товара с прибывшими в Новгород на ладьях иностранными торговцами. Вместо составления письменного договора с подписями и печатями, купцы ударяли друг друга по ладоням, и это считалось заключением торговой операции. Такое действие называлось: ударить по рукам. После этого никто уже не мог нарушить составленного договора, иначе с ним никогда бы не стали иметь дело другие купцы.

Новгородцы любили часто ходить на базар. Одни из них, чтобы сделать покупки, другие — чтобы поглядеть на невиданные заморские диковинки, которых там было бесконечное множество.

Княгиню Ангельду интересовали ювелирные украшения и парчовые ткани. Она долго стояла у прилавка, тщательно осматривая товар. Княгиня остановила свой выбор на золотом кольце с большим изумрудом круглой формы. Ангельде очень понравился тёмно-зелёный цвет камня и замысловатая оправа. Она уже собралась его купить, как вдруг услышала позади себя громкие голоса. Ей показалось, что кто-то ссориться. Ангельда оглянулась и увидела, что несколько молодых парней повздорили между собой. Одного из них княгиня сразу узнала. Это был Волебог. Ангельда начала внимательно наблюдать за конфликтом. До неё долетали голоса ссорящихся.

— А ну, повтори, что ты сейчас сказал, — грозно произнёс Волебог, и схватил за воротник какого-то незнакомого Ангельде парня.

— А что я такого сказал? — испуганно удивился парень. — Я только сказал, что не прочь бы пощупать вон ту красавицу.

При этих словах он указал взглядом в сторону Ангельды. Волебог схватил его второй рукой, приподнял над землёй и отшвырнул в сторону. Парень упал и сильно ударился. Это можно было понять по гримасе боли, которая появилась на его лице.

— Послушай, ты, — сурово предупредил болтуна Волебог, — если ты ещё хоть раз позволишь себе непочтительно отзываться или делать похабные намёки, касающиеся этой женщины, то я тебе все кости переломаю. Ты понял меня?

— Ну, чего ты вскипел, Волебог? — недоумевающе спросил пострадавший, поднимаясь и потирая ушибленный бок. — Не пойму, что я такого сказал, что тебя, как будто пчела ужалила.

— Лучше проваливай отсюда подобру-поздорову, — гневно произнёс Волебог. — Пока я не стал тебе объяснять, почему я вскипел.

— Ладно, ладно, — согласился парень и быстро удалился.

Ангельда внимательно наблюдала за происходящим событием и размышляла:

— Похоже на то, что Волебог решил защищать мою честь так, как будто он мой муж или брат. Ну, что же это хорошо. Попытаюсь заманить его в мои сети. Я уже давно поджидаю подходящего случая.

В это время Волебог подошёл к княгине, и слегка склонив голову, сказал:

— Приветствую тебя, Ангельда. Пришла сюда скупиться?

— Что там произошло? — ответила вопросом на вопрос княгиня, как будто и не слышала слов Волебога.

— Да так, ерунда, — безразличным тоном произнёс княжич. — Просто один наглец позволил себе непочтительно о тебе отзываться.

— И ты решил вступиться за мою честь? — допытывалась Ангельда. — Но ведь ты не муж мне и не родственник, чтобы вмешиваться в такие дела. Зачем тебе это?

На щеках у Волебога выступил румянец, он опустил глаза и тихим голосом спросил:

— А что, нельзя? Я ничего плохого не сделал. Это вовсе не важно, что я не твой муж, и не твой родственник. Для этого есть другая причина, не менее весомая.

— Какая причина? — продолжая разыгрывать недоумение, поинтересовалась Ангельда. — Что ты имеешь в виду?

— А разве ты сама не догадываешься? — с надеждой спросил Волебог. — Ты, что сама ничего не видишь?

— А что я должна видеть? — ещё больше удивилась княгиня. — Ты какой-то странный княжич. Может, ты заболел?

— Да, я заболел, — подтвердил предположение Ангельды Волебог. — Я заболел ещё с того дня, когда ты на пиру поднесла мне чашу с мёдом. С того времени нет мне покоя ни днём, ни ночью. Я только и делаю, что думаю о тебе.

— Вот так да, — с восторгом произнесла княгиня. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты в меня влюбился? А как же быть с Вадимом? Он ведь твой друг.

— Я прекрасно знаю, что поступаю не по-дружески по отношению к Вадиму, — подавленным голосом проговорил Волебог. — Только я не могу ничего с собой поделать. Порой, мне кажется, что это даже не любовь, а скорее, наваждение какое-то. Уж и не знаю, что мне делать?

Ангельда и Волебог стояли возле торговой лавки и мешали покупателям рассматривать товар. На них начали обращать внимание. Княгиня это заметила и предложила:

— Пошли отсюда, не хватало ещё, чтобы нас вместе увидел кто-нибудь из знакомых князя Вадима. Тем более, что, по-моему, он уже и так догадывается, что ты ко мне неравнодушен. Я не хочу, чтобы Вадим заподозрил меня в неверности. Он человек горячий, и убить за такое может.

— Я смерти не боюсь, — гордо произнёс Волебог.

— Не сомневаюсь, — согласилась Ангельда. — Только я говорю не о твоей смерти, а о своей. А мне что-то умирать не хочется.

Они двинулись между торговыми рядами, затем спустились к пристани. Вокруг было множество народа. Люди, толкаясь между собой, старались добраться до прилавков. Княгиня и Волебог с большим трудом протискивались сквозь толпу. Ангельда сделала знак княжичу, указывая, куда им следует идти, и Волебог покорно последовал за ней. Они добрались до крепостной стены, и вышли из города через небольшие ворота. Вокруг никого не было. Через некоторое время Ангельда и Волебог оказались на берегу озера. Здесь никто не мог помешать их разговору.