— Что же это со мной было такое? — подумал князь. — Может, это всё мне почудилось?

На берегу Ильмень-озера возвышается столица северных славян — Новгород. Вокруг него на многие сотни вёрст раскинулись дремучие тысячелетние леса. С юга и востока Новгород защищают непроходимые болота, служащие природным препятствием на пути бесчисленных племён кочевников. Кто придумал именно в этом месте заложить Новгород доподлинно неизвестно. Но ясно одно точно, что этот человек заботился о том, чтобы неприятелю было очень сложно добраться до города. В то же время к Новгороду стекались множественные торговые пути. По рекам и озёрам прибывали купеческие ладьи с разнообразными товарами. Город процветал и богател. И поэтому много кто из его соседей пытался прибрать Новгород к своим рукам и хорошенько на этом поживиться. Управлял городом князь, которого избирало всеобщее народное собрание — Вече, и утверждал совет старейшин. В результате этого, правители в северной славянской столице менялись довольно часто так, как уже давно известно, что невозможно одному человеку угодить, тем более одновременно большому количеству различных людей. Особенно, когда среди них много князей и богатеев. Вот так и получалось, что избирали верховного правителя в основном тогда, когда враг уже стоял почти у самых ворот города. А как только военная опасность миновала, князя тут же объявляли неугодным и снимали с правления. Из-за этого и приходилось всем другим славянским городам платить унизительные дани своим соседям, чтобы те их не разоряли и не убивали их народ.

Терем князя Гостомысла располагался почти в самом центре Новгорода. Двухэтажное каменное здание восхищало своей мощностью и в то же время затейливостью архитектурной постройки. До этого у князя был деревянный дом, как и большинство построек в городе. Но после того, как здание два раза сгорело почти дотла, Гостомысл решил, что каменный терем будет намного надёжнее, чем деревянный. Князь нанял датских мастеров, и они соорудили такой дом, которого ещё не было в Новгороде. Этим князь вызвал непомерную зависть к себе у Новгородских богатеев.

Гостомысл сидел в своей комнате и размышлял, вспоминая о своём необычном ночном происшествии:

— Что интересно имел в виду этот лесной колдун, когда говорил, что я обращусь за помощью к нашим врагам? И о каких, именно, врагах он говорил? Чего-чего, а врагов у нас столько, что сразу и не сообразишь, о каких идёт речь. Что ни сосед, то и враг. Только и успеваем от них отбиваться. Хотя, надо признаться, что эти враги зачастую меньше облагают податями наш народ, когда завоёвывают наши земли, чем свои собственные князья да бояре. Сколько я им уже говорил, чтобы они прекратили обдирать своих людей, как липку. Не слушают. Говорят, что это не моё дело, и что я им не указ.

В это время князь услышал резкие звуки, доносящиеся с улицы. Кто-то бил железом по железу. Гостомыслу хорошо был знаком этот звук.

— Кто-то ударил в набат, — подумал князь. — Посреди ночи на такое мог отважиться только тот, кто хочет сообщить что-то очень важное и срочное. По-другому, за такие дела люди могут и рёбра намять, а то и похуже.

Князь спустился на первый этаж своего дворца, там уже стоял Волебог и поправлял наспех надетую рубаху.

— Надо идти на площадь, отец, — обратился княжич к Гостомыслу. — Кто-то решил собрать Вече ночью. Похоже, что дело серьёзное.

Женщины в ночных сорочках тоже вышли в холл, услышав тревожные звуки.

— А вы куда собрались? — спросил у них Гостомысл. — Сидите дома. И без вас там народу хватит. Не женское это дело на Вече решать. Пошли сынок на площадь, поглядим, что там за напасть такая.

Князь и Волебог вышли из дома и направились к лобному месту.

По улицам торопливо шагали люди, держа направление к центру города. Многочисленные факелы в руках горожан освещали дома прыгающими отблесками пламени. Ночной покой города был нарушен. До этого спокойно светивший месяц поспешно спрятался за тучу, очевидно, посчитав, что люди больше не нуждаются в его услугах, коль скоро они зажгли столько собственных огней.

Когда Гостомысл и Волебог добрались до центральной площади, там уже было полно народу. Горожане заполнили всё свободное пространство между домами, и продолжали теснить друг друга и подталкивать, пытаясь пробиться поближе к тому месту, где располагался набат. Каждому хотелось получше рассмотреть того смельчака, который отважился нарушить их ночной сон. Все переговаривались между собой и старались выяснить один и тот же вопрос:

— Что случилось?

Северная столица славян была похожа на потревоженный улей. Князя Гостомысла и его сына Волебога хорошо знали в городе, поэтому перед ними расступались и давали им дорогу, пропуская к лобному месту. Набат представлял собой незатейливое сооружение, состоящее из двух деревянных столбов с приколоченной вверху перекладиной, на которой висела большая железная шина, привязанная пеньковой верёвкой. По ней изо всех сил колотил железным пестом какой-то человек богатырского телосложения. Волебог заметил в первых рядах толпы своего друга князя Вадима, который вместе с остальными горожанами внимательно наблюдал за действиями возмутителя общественного спокойствия, лупившего по железяке с отчаянным упорством. Но никто не решался остановить здоровяка. Волебог подошёл к Вадиму и спросил:

— Давно тут стоишь? По какому случаю шум?

— А кто его знает? — туманно ответил Вадим. — Какой-то сумасшедший в набат ударил.

— И никто до сих пор не поинтересовался у него, что ему надо? — удивился, подошедший к ним Гостомысл. — Может, у него с головой не всё в порядке? Надо прекратить этот трезвон.

Князь подошёл к нарушителю спокойствия, дотронулся до его плеча и произнёс:

— Ну, хватит баловать. Говори, зачем разбудил весь город?

Человек прекратил бить в набат, повернулся лицом к Гостомыслу и, как будто очнувшись, сказал:

— Беда. Норманны напали на Чуд. Всех воинов перебили. Сами сидят в городе, пируют и грозятся, что дойдут до Новгорода.

— А ты кто такой? — поинтересовался Гостомысл. — Личность твоя мне как будто бы знакома.

— Я младший сын Чудского воеводы Славля, — ответил парень. — Меня зовут Полег. Я был в дружине моего отца, когда Вы вместе с ним разгромили финского короля под Белым озером.

— Да, я вспомнил, — весело проговорил Гостомысл, — точно, так оно и есть. Ты в битве разрубил пополам варяжского воеводу.

— Да, было дело, — несколько смутившись согласился Полег.

— Господа новгородцы, — громко произнёс Гостомысл, — Вы слышали, что сказал этот человек. Что будем решать? Выступим навстречу норманнам или встретим врага за стенами Новгорода?

— А что тут решать? — выкрикнул толстый купец по имени Густоус. — За стенами оно надёжнее будет. Зачем нам вмешиваться в чужие дела? Пусть соседи сами между собой разбираются.

Народ на площади загудел. Было видно, что не все согласны с купцом. Кое-где даже начались потасовки между людьми, не сходившимися во мнениях по поводу дальнейших действий новгородцев.

— Тише, вольные граждане Новгорода, — призвал к спокойствию толпу Гостомысл. — Прекратите склоки. Вот так всегда, чуть что, сразу драться. Сначала надо выслушать друг друга, а потом уже давать волю кулакам. Да и то, если в этом будет надобность.

Толпа затихла. В первых рядах стояли знатные новгородские люди. Они первыми начали высказывать своё мнение.

— Нельзя так поступать, как Густоус предлагает, — проговорил князь Вадим. — Он мыслит по-купечески. Для его дела война — это разорение. Вот он предлагает отсидеться за городскими стенами. Надо войско собирать и выступить навстречу врагу.

— То, что ты лихой рубака, князь Вадим, — возразил ему Густоус, — так это всем хорошо известно. Да только, чтобы снарядить войско, нужны деньги немалые. А кто платить будет?

— Да и люди для войны нужны, — поддержал купца боярин Кушка, поглаживая окладистую бороду рукой. — В дружину надобно мужиков крепких и здоровых. А такие ведь лучшие работники. А ну, как их в сражении поубивают, или покалечат. Кто тогда работать будет?