Солнце, утратив свою дневную силу, пыталось пробиться сквозь густую листву деревьев, чтобы ещё хоть немного погреть землю. Но в дремучих северных лесах, даже для всемогущего Вселенского светила, это сделать было не так уже и просто. Тем более, когда в свои права вступает младший брат ночи — вечер.

Князь Гостомысл, человек степенный и основательный, оглядывался по сторонам и никак не мог понять, как это он умудрился заехать в такую глухомань? Его сын Волебог с дружинниками, с которыми князь отправился на охоту, куда-то запропастились. Гостомысл пытался сообразить, как могло случиться, что он, коренной житель севера, бывалый и опытный охотник, заблудился в знакомом для него лесу? Князь хорошо помнил, что он ехал впереди отряда, затем его внимание привлекли два огромных дуба, которые росли в стороне от лесной дороги. Ствол в обхвате каждого из них был несколько метров. Очевидно, они стояли здесь уже не одну сотню лет. Верхушка одного из деревьев, очевидно, расщеплённая молнией угодившей в неё, наклонилась к стоявшему рядом дубу и образовала природную арку из двух лесных исполинов. Князь помнил, что у него возникло непреодолимое желание проехать под этими деревьями, и он повернул своего коня, съехав с дороги. Как только Гостомысл миновал эту арку, лес сразу же изменился. Князя окружали огромные деревья, плотно стоявшие друг к другу. Между ними проходила узкая тропинка, по которой ехал Гостомысл. Особенная, леденящая душу тишина, заполняла всё вокруг. Не было слышно ни пенья птиц, ни шороха листьев. Казалось, что всё замерло и перестало шевелиться. Гостомысл оглянулся и обнаружил, что его товарищи исчезли. Князь попытался повернуть назад, чтобы отыскать своих спутников, но всё время возвращался на прежнюю тропинку, которая, петляя между деревьями, уводила его в чащу.

— И зачем я только проехал под этими дубами? — размышлял Гостомысл. — Куда, интересно, подевались Волебог с дружинниками? Почему мне никак не удаётся свернуть с этой проклятой тропинки? Может, это леший меня водит?

Тем временем уже совсем стемнело. Впереди между деревьями князь увидел мерцающий огонь. Гостомысл пришпорил коня и через несколько мгновений выехал на небольшую поляну. На противоположной стороне возвышалась скала, в отвесной стене которой виднелся проём, из которого на поляну падал свет. Князь остановился и громко спросил:

— Кто здесь есть, отзовись.

Из пещеры в скале вышел старик. Длинные седые волосы ниспадали ему на плечи, а окладистая серебристая борода опускалась до самого пояса. Одет он был в серую холщёвую рубаху, которая доходила до земли.

— Похоже, ко мне гость пожаловал, — сухо произнёс старик. — Назови себя, случайный человек.

— Я Новгородский старейшина, князь Гостомысл, — ответил всадник. — А ты кто? И что делаешь в такой глуши? Может, ты лихой человек, разбойник?

— Я Продин, — произнёс старик. — Никакой я не разбойник. А в этой глуши я живу. Ты сойди с коня, отдохни немного. Посидим, поговорим. Ты тот, кого я уже давно поджидаю.

— Ты меня поджидаешь? — удивился Гостомысл. — Это интересно. Ну, что же, давай поговорим.

Князь слез с коня и последовал в пещеру за стариком. Изнутри помещение оказалось довольно просторным. Посредине горел костёр, от дрожащего пламени которого по стенам плясали причудливые тени. Обстановка была более, чем скромная. В углу располагался лежак, сделанный из еловых веток, накрытый волчьей шкурой. Вокруг костра были расставлены четыре больших камня. Старик сел на один из них, и жестом предложил присесть князю.

— И давно ты меня ждёшь? — поинтересовался Гостомысл.

— Я уже и не помню, — ответил Продин. — Те два дуба, что у лесной дороги, я сам и посадил, когда сюда пришёл.

— И что же заставило тебя сюда забраться? — продолжал выспрашивать князь. — Может, ты колдун, дедушка, от людей скрываешься?

— Это точно, что я скрываюсь от людей, — согласился старик. — Только я не колдун. А прятаться от людей мне пришлось после того, как люди убили моего друга и пытались убить меня.

— Это за что же люди убили твоего друга и хотели убить тебя? — поинтересовался Гостомысл.

— А за то, что мой друг Андрей рассказывал им, что на свете Бог один, а Божества, в которых верят наши люди — не настоящие, — пояснил Продин.

— Ну, за это и я тебя могу убить, — проговорил Гостомысл. — Это же надо такое придумать, наши Боги не настоящие. Да ты, дед, хуже, чем колдун. Тебя послушать, так ты уже несколько сот лет живёшь на свете. Или ты лжец, каких мало, или…. Даже и не знаю, как тебя назвать.

— А ты и не называй, — предложил старик. — Какая разница, кто я такой. У каждого человека своя судьба.

— Не хотел бы я иметь такую судьбу, как у тебя, — проговорил князь. — Столько лет в лесу сидеть и людей не видеть. Хуже наказания и не придумаешь.

— А ты думаешь, что твоя судьба лучше, чем моя? — спросил старик. — Тебе тоже придётся делать совсем не то, что тебе хочется. Да ты и на тропинку свернул в лесу сейчас не по своей воле. Разве не так?

— Я просто так свернул на тропинку, — возразил Гостомысл. — А свою судьбу каждый человек строит сам. И никто не заставит меня делать то, чего я не хочу.

— Ничего человек не строит сам, — проговорил Продин. — Судьба у каждого человека своя. Это верно. Но только не человек её делает, а она заставляет человека по ней жить. Вот ты, например, свою судьбу знаешь?

— Нет, не знаю, — ответил князь.

— А как же ты можешь что-то строить, если сам не знаешь что? — удивился старик.

— Запутал ты меня дед совсем, — устало произнёс Гостомысл. — Что-то я не пойму к чему ты клонишь. Может, ты хочешь мне мою судьбу предсказать. Интересно было бы узнать, что меня ожидает? Ведь для чего-то мы с тобой встретились.

— Ну, наконец-то, — с облегчением вздохнул старик. — Дело в том, что предсказать судьбу можно только по личному желанию человека. Иначе предсказание будет ложным. А мы с тобой встретились для того, чтобы я открыл тебе твоё будущее. Ты меня попросил, теперь я могу всё тебе рассказать. Только учти, что не всё, что ты сейчас услышишь, может тебе понравиться. Судьба она такая, какая есть, а не такая, как хочется.

Старик встал, подошёл к костру и погрузил свои руки в пламя. Взгляд у Продина стал рассеянным, и он проговорил:

— Твои потомки станут единовластными правителями огромной страны, которой ещё нет, но которую они создадут. Для этого ты призовёшь на помощь своих врагов, дети которых и будут этими правителями.

— Что за ерунду ты говоришь, старик? — удивился Гостомысл. — Как это мои потомки могут создать страну, в которой будут править дети моих врагов? Да и быть такого не может, чтобы я призвал на помощь своих врагов. Ты что, дед, с ума сошёл? А, может, ты подослан моими врагами, чтобы околдовать меня и со свету извести? А вот я сейчас тебя своим мечом спрошу. Может, моему клинку ты всю правду скажешь?

Князь встал, взялся за рукоять своего меча и тут же оказался на тропинке перед двумя дубами точно в том месте, где он свернул с дороги. Гостомысл осмотрелся по сторонам. К нему приближались Волебог с дружиной.

— Отец, — обратился к князю сын, — зачем ты вынул меч? Может, ты заметил какую-то опасность? И почему твой конь весь в пене?

Гостомысл посмотрел на Волебога, засунул меч обратно в ножны и произнёс:

— Ничего страшного. Просто почудилось что-то.

— Давай, на ночь здесь остановимся, — предложил княжич. — А то уже скоро совсем стемнеет.

— Нет, — резко возразил Гостомысл. — Поедем домой. Не нравятся мне эти места. Прибавим ходу. Думаю, что лес уже скоро кончится.