— Кто его убил?

К Гостомыслу подошёл дружинник и проговорил:

— Его принесли люди князя Вадима. Они сказали, что….

Дружинник замолчал. Гостомысл посмотрел на него и сурово произнёс:

— Говори, я приказываю.

— Они сказали, что, — продолжил дружинник, — его, убил князь Вадим.

Гостомысл недоверчиво взглянул на воина и спросил:

— Вадим? Но почему? Они ведь были друзьями.

— Говорят, что Волебог хотел обесчестить жену Вадима. Забрался ночью к нему в дом. А князь застал его в спальне своей жены. Ну, и…. убил.

Гостомыслу сразу вспомнилось происшествие на пиру у князя Вадима, когда он заметил особое внимание сына к Ангельде.

— У них, что поединок был? — поинтересовался Гостомысл.

— Не знаю, — ответил дружинник. — Про это слуги князя Вадима ничего не говорили.

— Обмойте княжича и переоденьте, — приказал Гостомысл, а сам пошёл на второй этаж в свою спальню. Там князь оделся, взял оружие и спустился вниз.

— Десять дружинников пойдут выполнять мои повеления, — приказал Гостомысл. — Я хочу разобраться в этом деле ещё до того, как похоронят Волебога. Двое — пусть пойдут к князю Вадиму и скажут ему, что я жду его в моём доме на Совете Старейшин. Пусть явится немедленно. Остальные отправятся предупредить старейшин, что я прошу их прийти ко мне домой по очень срочному делу.

В конце зала стояло кресло. Князь сел в него и стал ждать. Посреди зала располагался окровавленный стол, на котором ещё недавно лежал мёртвый Волебог.

Как только забрезжил рассвет, и первые лучи солнца прорезали серый утренний воздух, в дом князя Гостомысла стали собираться старейшины Новгорода. В состав Совета входило двенадцать человек, Гостомысл был тринадцатым. Почтенные люди заняли места на стульях, распложенных по краям зала. Гостомысл, как Правитель Новгорода и хозяин дома сидел в центре. Пришёл князь Вадим со своей дружиной. Но на входе его остановили и сказали:

— На Совет Старейшин с воинами входить не положено. Вызывали только тебя, князь. Пусть твои люди останутся на улице.

— Ладно, — согласился Вадим. — Пусть будет по-вашему. Эй, ребята, оставайтесь во дворе. А, если что, я позову вас.

Дружинники Вадима повиновались приказу своего князя. Вадим прошёл в дом, зашёл в зал и остановился в центре помещения.

— Вы звали меня, — спокойно произнёс он, — я пришёл. Говорите, зачем звали?

— Ты убил человека, — начал первым Гостомысл, — моего сына Волебога. Он, что угрожал твоей жизни, или жизни твоей семьи?

— Нет, — ответил Вадим. — Он покушался на честь моей жены. Я застал его в её спальне.

— Ты убил его на поединке? — продолжил допрос Гостомысл.

— Нет, — ответил Вадим. — Он напал на моих слуг. Одного из них он убил, а другого ранил. Затем он пытался убить других моих людей, когда я хотел задержать его, чтобы покарать.

— А кто ты такой, что пытался покарать князя? — возмутился Гостомысл.

— Я тоже князь, — с достоинством произнёс Вадим.

— Князья выясняют отношения между собой на поединках, — заметил ему Гостомысл. — А ты позволил себе покуситься на честь моего сына.

— Да, но сначала твой сын покусился на честь моей жены, а значит и на мою честь, — возразил Вадим. — А после этого он первым напал на моих слуг и совершил убийство. Я только защищал свой дом и свою честь.

— Что скажете, старейшины? — обратился Гостомысл к Совету.

— Смерть должна караться смертью, — проговорил князь Овдег. Он был один из самых старых и мудрых людей в Новгороде. — Волебог убил слугу князя Вадима, а князь Вадим убил Волебога. Правда, Волебог покусился на честь жены Вадима, а значит и на честь самого Вадима. Но правдой является и то, что князь Вадим должен был обратиться в Совет Старейшин, чтобы Волебога наказали по нашим законам. В крайнем случае, Вадим должен был вызвать его на поединок. Вот, если бы он убил Волебога на поединке, то всё было бы по закону. И никакого наказания Вадиму бы не было. А так, я считаю, что князь Вадим должен быть наказан.

— И какое же ты наказание предлагаешь, — задал вопрос Гостомысл.

— Я предлагаю наказать князя Вадима изгнанием из Новгорода, а его дом в Новгороде пусть будет передан Гостомыслу, как пострадавшему в этом деле, — предложил Овдег.

— И всё, — вскипел Гостомысл. — Очень нужен мне его дом. Можно подумать, что это заменит мне погибшего сына. Вадим убил моего сына, а мы отпустим его подобру-поздорову? Если вы не присудите его на смерть, то я сам его убью.

— Успокойся, князь Гостомысл, — посоветовал Овдег. — Что бы ни присудил Совет Старейшин, ты обязан будешь выполнять, как и всё остальные, кто живёт в Новгороде. Иначе, тебя самого будут судить. А Правителя Новгорода, который не считается с решениями Совета Старейшин, Вече лишит власти.

— Понятно, — со злостью произнёс Гостомысл. — Значит, ты хочешь сказать, что закон Новгорода может помиловать Вадима, убийцу моего единственного сына Волебога, который много раз жизнь свою не жалел, защищая Новгород.

— Между прочим, — заметил Овдег, — князь Вадим тоже не сидел в это время, сложа руки дома. Это благодаря ему, в последнем сражении удалось разгромить Норманнского короля Эрика Непобедимого.

— Ладно, — продолжал негодовать Гостомысл, — я вижу, что ты князь Овдег очень хорошо расположен к Вадиму. Я бы хотел посмотреть, что бы ты говорил, если бы он твоего единственного сына убил?

— А я бы хотел посмотреть на тебя, князь Гостомысл, — вмешался в разговор князь Вадим, — что бы ты делал, если бы застал в спальне своей жены человека, которого считал своим другом?

— Да ты, как я погляжу, — грозно проговорил Гостомысл, — издеваешься надо мной.

— Прекратите свару, князья, — прервал их Овдег. — Мы же не бабы на торговище. Пусть Совет Старейшин вынесет свой приговор. И покончим с этим делом. Не хватало, чтобы ещё кровь пролилась. Говорите, старейшины.

Почтенные граждане Новгорода, входящие в Совет Старейшин, вставали по одному, и каждый произносил своё решение вслух: изгнание или смерть. За изгнание высказались девять человек, за смерть — три. Голос Гостомысла был четвёртым.

— Большинством принято решение присудить князя Вадима на изгнание, — объявил Овдег. — Это обязует князя Вадима покинуть Новгород до завтрашнего утра, и не появляться в Новгороде под страхом смерти.

Вадим хоть и был не согласен с решением Совета Старейшин, но спорить не стал и повиновался приговору.

Члены Совета разошлись по своим домам. Гостомысл был вне себя от гнева. Как только старейшины покинули его дом, он принялся нервно ходить из угла в угол в зале. Князь негодовал по поводу решения Совета Старейшин, и никак не хотел смириться с таким, как он считал, мягким приговором для князя Вадима. Затем Гостомысл немного успокоился и принялся взвешенно размышлять:

— Если я сейчас попытаюсь убить Вадима, то это вряд ли у меня получится. В поединке я его не одолею, не те уже у меня силы, как у молодого. Да, и не достоин Вадим поединка. Он-то убил Волебога не в поединке. А нападение на его дом тоже ничего не даст. У него достаточно дружинников, чтобы обороняться. Да, и после таких моих действий, Вече и Совет Старейшин точно лишат меня титула Правителя Новгорода. Я потеряю власть, и мои замыслы отомстить за подлое убийство моего единственного сына станут, почти, невыполнимыми. А вот, пока я при власти, у меня есть много способов поквитаться с Вадимом. Надо подумать хорошенько, как бы мне до него добраться.

Вдруг, Гостомысл вспомнил предсказание лесного отшельника Продина.

— А ведь сбылись слова старого колдуна, — с досадой подумал князь. — Может, и жив бы был сейчас Волебог. Напрасно я тогда не послушал совета Продина и не убил Вадима. Что он там тогда говорил ещё? Ах, да, говорил, что я обращусь за помощью к своим врагам. Интересно, что бы это значило? Хотя, конечно, для того, чтобы отомстить за смерть Волебога, я готов к кому угодно за помощью обратиться. И не будет мне покоя, пока Вадим своей жизнью не заплатит мне за моё горе. Кровь надо смывать только кровью, чтобы утолить жажду мести.