243. К УЕДИНЕНИЮ[173] Сплетайся ветвь осины луговой С березой, с липою душистой! Зеленый кров раскинься надо мной! Повей деревни воздух чистый! Под сень твою певец душой летит, О сельское уединенье! Твой сладкий мир в нем дух животворит И пробуждает вдохновенье. Позволь и мне возлечь под твой приют И оживить свой дар убогий: Там суеты меня не развлекут, Там стихнут ложных чувств тревоги. Там вознесусь душою к небесам, Расторгнув цепь земных желаний; Там воскурю сердечный фимиам Перед владыкой мирозданий. Откройся же природы сельской лик! Развейся ткань полей зеленых! И разносись жнецов веселый клик На нивах, жатвой озлащенных! Там листьев шум, душою овладев, Мечты на юношу навеет; Там матери пленительный напев Младенца тихим сном лелеет… <1823> 244. ЗАМЕРЗШИЙ ВИНОГРАД Что сохнешь ты и листья опустил, Мой виноград, унизанный кистями? Знать, и тебя на гибель застудил Холодный ветр, промчавшийся полями. Друзья твои глядят с немой тоской На твой приют: уж стены запустели, Где ты вился́ зеленою лозой, Где в пурпуре твои плоды созрели. Жизнь пылкая угаснула в стеблях, Свернулся лист, безвременно иссохший; Взойдет заря — и пропадет твой прах, Как след людской среди пустынь заглохших, Ах, как и ты, умрет младой певец! В цепях тоски его душа хладеет, И недалек безрадостный конец: Как в зной роса, в нем жизнь уже скудеет. <1823> 245. БЛИЗОСТЬ МИЛОЙ Катится ль над озером радостный день; Светлеет ли месяц в потоке, Прорезав лучами вечернюю тень, Иль ночь разлилась на востоке,— Ты всюду сливаешься с мыслью моей, Ты с ней неразлучна и в мраке ночей. Шумит ли волна под наклоном берез, Вставая на берег песчаный; Шело́хнется ль роща с рассветом небес, Стрясая ночные туманы, — Ты всюду сливаешься с мыслью моей, Ты с ней неразлучна и в мраке ночей. Белеет ли вихрем встревоженный прах, Столбом пронесясь над равниной; Торопится ль путник на темных полях Завидеть шалаш свой пустынный, — Ты всюду сливаешься с мыслью моей, Ты с ней неразлучна и в мраке ночей. <1823> 246. ЧУВСТВА ПЛЕНЕННОГО ПЕВЦА
(Подражание 136 псалму) Тоскуя, сидел я на бреге потока. Позор вавилонян рассвет озарял: Сатрап, попирая царицу Востока [174], Веками сплетенный венец обрывал! И в рубищах девы бежали толпою, В слезах озираясь на отческий кров, Где жили они безмятежной душою, Где юности светлой вкусили любовь. Средь пышных развалин бродил я мечтами, Смотря на извивы свободной струи. И песней хотели. Мне славить струнами Победы сатрапа и узы священной земли? Нет! лучше иссохни под цепью десная И пылкое сердце в неволе истлей, Чем арфу порочить, душе изменяя, И песнию слух твой лелеять, злодей! Повесил я арфу на ветви оливы. О Са́лем, да будет свободен в ней звук! Когда твоей славы замолкли отзывы, Я спас ее с жизнью от вражеских рук. И в рабстве Евфрат небеса отражает И гордо по нивам плененным бежит. Так сердце певца гнев судьбы презирает И песнию робкой врага не дарит! <1823> 247. К НОЧИ Приди скорей, подруга снов! Напой меня тоски забвеньем И обмани мою любовь Веселым, долгим сновиденьем! Когда же звуки милых слов Проникнут душу умиленьем, — Не вдруг снимай с меня покров, Помедли тяжким пробужденьем… <1824> 248. К НЕВЕРНОЙ Не отравляй моей тоски Улыбкой, ласкою притворной И сердца снова не влеки К мучениям любви упорной! Невинный жар твоих ланит, Очей веселое сиянье,— Всё помню я, — но не слетит Ко мне любви очарованье. Нет, не слетит оно назад К моей душе полузабытой: Так оставляет аромат Сосуд, небережно разбитый!.. <1824> 249. ГРЕЧАНКА Зачем в руке твоей кинжал, Дочь вдохновенного Востока? Младые перси панцирь сжал И кудри девы черноокой Шелом безжалостно измял? Тебе ли свой воздушный стан Обременять таким нарядом? Тебе удел природой дан — Влечь юношей волшебным взглядом, Их жизни прояснять туман. Скажи: не родственная ль месть Тебе кинжал вложила в длани? Или твоя страдает честь, Или ты мыслишь в бурях брани Любви измену перенесть? «Не изменяла мне любовь; Ах, тяжелы судьбы удары! Чем я жила — не при́дет вновь: Там, над обломками Ипсары, Дымится греческая кровь!.. Не спрашивай, где мой отец, Где в муках мать моя изныла, Где сердца верный первенец,— Там, там надежд моих могила, Ипсара — терновый венец! Но среди бед не пал мой дух: Мне внятен стон моей отчизны. Он в полночь мой тревожит слух Сквозь краткий сон печальной жизни, Как при последнем часе друг! Хлад северный не леденит Утес срывающие воды — Так цепи звук не заглушит Не спящий в сердце глас свободы: Месть варварам — мой твердый щит! Прости!» — Зачем слеза в очах? Тяжка кровавая обида? Не унывай: на небесах Не гаснет солнце Леонида, И не остыл Эллады прах! Пусть нежатся среди пиров Похвал изысканных кумиры! Лесть ляжет с ними в мрак гробов; Но ты… ты достоянье лиры, Живой посредницы веков! 1824 |
