Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Туманский Федор АнтоновичСомов Орест Михайлович
Коншин Николай Михайлович
Илличевский Алексей Демьянович
Филимонов Владимир Сергеевич
Крюков Александр Павлович
Дашков Дмитрий Васильевич
Панаев Владимир Иванович
Шишков Александр Ардалионович
Плетнев Петр Александрович
Нечаев Степан Дмитриевич
Родзянко Аркадий Гаврилович
Норов Авраам Сергеевич
Крылов Александр Абрамович
Туманский Василий Иванович
Григорьев Василий Никифорович
Ротчев Александр Гаврилович
Ободовский Платон Григорьевич
Загорский Михаил Павлович
Шкляревский Павел Петрович (?)
Деларю Михаил Данилович
Зайцевский Ефим Петрович
Щастный Василий Николаевич (?)
Розен Егор Фёдорович
Теплова Надежда Сергеевна
Тепляков Виктор Григорьевич
Олин Валериан Николаевич
Козлов Василий Иванович "литератор"
Федоров Борис Михайлович
>
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 > Стр.73
Содержание  
A
A

С начала 1820-х годов Плетнев занят не только литературной, но и издательской работой: он участвует в изданиях В. Л. Пушкина, Озерова, Жуковского, а впоследствии делается постоянным и преданным литературным комиссионером Пушкина, связи с которым навлекли на него подозрения в неблагонадежности и в 1826 году послужили материалом для секретного следствия[160]. Во второй половине 1820-х годов обнаруживается явное тяготение Плетнева к антологической лирике; он создает несколько антологических элегий, принадлежащих к числу удачных образцов этого жанра («Ночь», 1827; «Море», 1827; «Безвестность», 1827, и др.). С конца 1820-х годов Плетнев совершенно оставляет поэтическую деятельность; он преподает и помогает Дельвигу в издании «Северных цветов» и «Литературной газеты», где помещает несколько небольших рецензий. Смерть Дельвига была для Плетнева тяжелым ударом, вызвавшим длительную депрессию. В 1835–1836 годах Плетнев — один из ближайших помощников Пушкина в его журнальных начинаниях и работе над «Современником». После смерти Пушкина он становится издателем этого журнала, задачу свою он видит в культивировании «пушкинских начал» в литературе, которые понимает чрезвычайно узко и консервативно. Начиная с 1830-х годов Плетнев пишет серию литературных очерков-портретов, в известной мере с той же задачей («Александр Сергеевич Пушкин», 1838; «Евгений Абрамович Баратынский», 1844; «Жизнь и сочинения И. А. Крылова», 1845; «О жизни и сочинениях В. А. Жуковского», 1852, и др.), имеющих, однако, значительную историко-литературную и нередко мемуарную ценность; выступает с критическими разборами произведений Гоголя, Островского, Писемского; продолжает педагогическую деятельность как профессор и ректор Петербургского университета. Литературно и лично он связан в поздние годы с Жуковским, Вяземским; более всех — с Я. К. Гротом, издавшим впоследствии трехтомное собрание его сочинений[161].

194. ГРОБНИЦА ДЕРЖАВИНА

Элегия

В сем прахе не умолкнет пенье
Душой бессмертной полных струн…
И будет пламень, в нем горевший, согревать
Жар славы, благости и смелых помышлений
В сердцах грядущих поколений!
Жуковский
Молчит угрюмый бор, одетый ночи мглой,
        И дремлет брег над Волховской пучиной;
Последний отзыв волн, уснувших под скалой,
        Умолк в бегу за дальнею равниной;
Туманы разлились по злачным берегам
        И зыблются прозрачной пеленою;
Бледна, задумчива, по синим небесам
        Луна течет над гладкою рекою;
На скатах дальних гор, в окрестности немой,
        Как призраки, являются селенья,
И Новгород, как гроб обширный, предо мной
        Лежит, простерт в тиши уединенья;
И мнится, здесь, меж тем, как маки сыплет сон
        Над древнею полночных стран столицей,
С губительной косой стоит незримый Крон,
        Грозя своей всемощною десницей.
Везде разбросаны, неумолимый бог,
        Побед твоих ужасные трофеи:
Обломки мраморны покрыл зеленый мох,
        И гордые упали мавзолеи;
Полуразрушенный, и под твоим ярмом
        Как скованный чугунными цепями,
Великий Новгород, склонившись в прах челом,
        Уж не взмахнет орлиными крылами.
Иду… и ряд могил в траве передо мной
        Широкою простерся полосою.
Сюда, надменные счастливцы под луной!
        Спешите здесь, полуночной порою,
Прочесть свою судьбу! Под мрамором в пыли
        Истлевшие давно здесь полубоги
Вам возвестят, куда идут сыны земли
        И розами с украшенной дороги.
Страна забвения! И под моей ногой,
        Как меж гробниц уединен блуждаю,
Быть может, здесь лежит протекших лет герой
        И я в сей миг героя попираю;
И не шумит над ним, взносясь до облаков.
        Тот гордый лавр, которого листами
Убранное чело наперсника богов,
        Как солнце, светлыми цвело лучами!
Но что за тени там, чуть зримые в дали,
        На свежую могилу низлетают
И урну с двух сторон, как стражи, облегли
        И, мнится, слух на голос преклоняют?
Кто та́инственная посланница небес,
        Поникшая венчанною главою,
Порфиру опустив с рамен, потоки слез
        Струит в ночи над гробовой доскою?
И кто сопутник ей, повергший меч и щит
        И шлем к подножию безмолвной урны,
Простерши древнюю геройску длань, скорбит,
        Подъемля взор на небеса лазурны?
И кто в могиле ты: блюститель прав, герой,
        Народов ли и стран завоеватель,
Служитель алтарей иль, избранный судьбой
        Для блага царств, мудрец-законодатель?
Безмолвие… В гробах и на гробах всё спит!
        Лишь тайное в глазах моих виденье,
Лишь преклоненный слух как бы душе гласит:
        С зарей и ты услышишь песнопенье!
Но вот проснулся день: восточных облаков
        Пушистые края озолотились;
Бегут туманы с гор, полей и берегов,
        За ними Сириус и ночь сокрылись.
Безмолвны тени ждут — безмолвен тлеет прах;
        Но первое лишь веянье зефира,
Струяся по полям, взыграло на листах…
        Воскреснула невидимая лира:
То льется по лугам, как песня соловья
        Весеннего, ее очарованье;
То ропчет, как ручья прозрачного струя
        Или ветвей древесных трепетанье;
То вьется, будто вихрь, несется по лесам
        И рассыпается на долы градом;
Гремит, как бурный гром, гремящий по горам,
        Или ревет, как Суна, водопадом.
И радость вкруг меня, как солнца луч златой,
        Воскресла на гробах, и легки тени,
Вняв гласу сладкому, с весельем предо мной
        Сокрылися в своей небесной сени.
И тайна с глаз моих снимает свой покров:
        Здесь он лежит… Колена преклоняю
Пред урною твоей, любимец, друг богов,
        С благоговением твой прах лобзаю!
О счастливый Певец счастливейших времен!
        Придут, придут сюда из отдаленья
Грядущих чада лет и чуждых нам племен
        Блуждать, как я, и слушать песнопенья —
И дряхлый Новгород тобою не умрет…
        В развалинах отечества Вадима
Еще придут искать твоей гробницы след,
        Как в Риме прах Певца Ерусалима.
<1819>
вернуться

160

О связях Плетнева с Пушкиным см.: Пушкин, Письма последних лет (1834–1837), Л., 1969, с. 446.

вернуться

161

О Плетневе см.: В. Н., Жизнь и литературная деятельность П. А. Плетнева. — «Русская старина», 1908, № 6, с. 633; № 7, с. 89; № 8, с. 265; И. Н. Розанов, Пушкинская плеяда, М., 1923, с. 47.

73
{"b":"250441","o":1}