Глава 2 Grau, theurer Freund, ist alle Théorie; Und grün des Lebens goldner Baum [119]. Si la Raison dominoit sur la terre, il ne sʼy passeroit rien [120]. 1 Прельстясь веков минувших славой, Мой ум стал слишком величавый, И окатонился мой нрав: Чуждался обществ я, чуждался я забав. Но от Истории, сей хартии кровавой, Где нам о щастии так мало говорят, Где много лгут и много льстят, Щастливей не был я: она роман печальный, Нередко спутанный и часто не моральный… Я перестал его читать… 2 К чему рассудок обольщать? К чему ходули мне? Мой в мире путь недальный: Плутарх и Ливий был забыт, Саллустий пламенный, разгневанный Тацит. Без них век целый Фирс провел благополучно… Всю жизнь учиться, право, скучно. Меж римско-греческих теней Не всё ж сидеть мне с мертвецами; И, я не потаю пред вами, Мне посмотреть живых хотелося людей. В России солнце греет тоже, Есть храбры юноши, есть девушки пригожи: Без греков весело на родине моей… Так басни книжные — на что же? Без них бы смертных род здоро́вей был, ей-ей!.. На чердаке мне стало душно. 3 На мир прекрасный я взглянул неравнодушно… Во мне текла не рыбья кровь. Я не вздыхал по нотам Стерна… Пылка, неистова, безмерна Первоначальная любовь! 4 Я в жертву ей принес порыв честолюбивый, Веселье жизни молодой: В самом блаженстве нещастливый, Предавшись страсти роковой, Я испытал одни в ней муки. Я был любим. Я слышал их, Очаровательные звуки, Язык восторгов неземных; Я видел их — и взор унылый И полный чувств и неги милой, Страданье чистой красоты, И слезы страсти сокровенной, И вас, преступные мечты… 5 Но страшный долг… Исполнен ты. Союз сердец, союз священный, Разрушен он. Я клятву дал… Ее сдержал я: оторвал От сердца образ незабвенный… 6 Сгорая страстью, страсть тая, В шуму безумного волненья, В толпе хотел развлечься я; Искал не радостей — забвенья… Тогда роман унылый мой Еще умножился главой… И в свете женщины не все живут по моде, Не все с спесивою душой; Как люди ж, платят дань природе, И любят тоже, по погоде: Иные, утомясь скучать в кругу большом, Иль в деревнях зимой, или в столицах летом, Иль быть всё с мужем, всё вдвоем… 7 Но мы не остановимся на этом. Уликой, в чувстве подогретом, Ни перед кем не согрешу: Я не сатиру здесь пишу. 8 Скажу лишь просто, мимоходом: Мне было только двадцать с годом; Но сбор искусный льстивых слов, Сердец холодных лепетанье, Романам старым подражанье, Мимоходящая любовь Души моей не шевелила. Не так она жила! Не так она любила! Ей голос страсти был знаком, Знакомо сладкое страданье. Мне всё мечталось о былом; Мешало жить воспоминанье… Чем щастлив был другой, тем не был я щастлив: Я к радостям моим ревнив. 9 Я был в шуму забав; но чувство не хладело: Нет! Сердце пылкое хотело С себязабвением любить, Восторгом чистым упиваться; Я всё откладывал, всё медлил наслаждаться, Я всё сбирался жить… 10 Я на лету не рвал мгновенье, Еще Гораций не прельщал. Не о минутном упоенье Я, полн надеждою, мечтал… Гораций черств для страсти пылкой, Порывов сердца роковых: Француз-римлянин, нравом гибкой, С философической улыбкой, Хорош для юношей седых. Я полюбил его ученье, Как скрылось жизни сновиденье И мир увидел наяву… вернуться Сера, дорогой друг, всякая теория, но зелено золотое древо жизни (нем.). — Ред. вернуться Если бы Разум царил на земле, на ней бы ничего не происходило (франц.). — Ред. |
