Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Родзянко Аркадий ГавриловичФилимонов Владимир Сергеевич
Норов Авраам Сергеевич
Щастный Василий Николаевич (?)
Федоров Борис Михайлович
Сомов Орест Михайлович
Нечаев Степан Дмитриевич
Ротчев Александр Гаврилович
Илличевский Алексей Демьянович
Олин Валериан Николаевич
Крылов Александр Абрамович
Плетнев Петр Александрович
Коншин Николай Михайлович
Панаев Владимир Иванович
Шишков Александр Ардалионович
Дашков Дмитрий Васильевич
Загорский Михаил Павлович
Шкляревский Павел Петрович (?)
Деларю Михаил Данилович
Зайцевский Ефим Петрович
Розен Егор Фёдорович
Тепляков Виктор Григорьевич
Туманский Василий Иванович
Туманский Федор Антонович
Ободовский Платон Григорьевич
Крюков Александр Павлович
Григорьев Василий Никифорович
Теплова Надежда Сергеевна
Козлов Василий Иванович "литератор"
 > Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 > Стр.147
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
146
147
148
...
175
7
Когда отворился Пандоры сундук
          И радость исчезла прямая,
Осталась надежда, бальзамом от мук.
          Да, да! лишь надежда златая!
Но что нам в ее обольстительном сне:
Рой благ досундучных у чаши на дне!
8
Да зреет же вечно в садах виноград!
Когда мы с своей распростимся весною,
Вино, постарев, наш утешит закат.
Умрем мы. Но кто ж не умрет под луною?
Тогда на Олимпе нас встретит Зевес
И Геба наполнит фиалы небес!
<1836>

441. СЛЕЗЫ И ХОХОТ

Оживите сердце вялое!
Дайте жить по старине!
Иль оплакивать бывалое
Слез бывалых дайте мне!
Жуковский
Alors je suis tenté de prendre l’existence
Pour un sarcasme amer d’une aveugle puissance,
De lui parler sa langue, et, semblable au mourant
Qui trompe l’agonie et rit en expirant
D’abîmer ma raison dans un dernier délire,
Et de finir aussi par un éclat de rire.
A. de Lamartine. Harmonies [316]
В былые дни, пред солнечным закатом,
Когда падет вечерняя роса,
Пылает бор и разноцветным златом
Подернутся над морем небеса;
Когда, браздя лазурные поляны,
Как призраки, блуждают облака —
Там чудный храм, там девы лик румяный,
Там гордый шлем и витязя рука;
Когда вдали на башне одинокой
Златого дня последний миг звучит
И за него, сливаясь в гимн высокий,
Всей твари глас творца благодарит, —
              Тогда духовным сладострастьем
              Переполнялась грудь моя;
              Богатый радостью и счастьем,
                      Лил слезы я.
Теперь при мне дивятся ли природе,
Любовь ли чтут наперсницей харит,
О славе ли, о гордой ли свободе
Доверчиво мне юность говорит;
Брамина ль герб толпе надоедает,
Глядит ли в знать мой мальчик Франц Пейрон,
Былой ли шут богатством осыпает
Своих коней, поклонников и жен;
Дивится ль мир звезде Наполеона,
О Байроне ль толкует мне пиит,
Философ ли премудрость Соломона
Всем поровну со временем сулит,—
              Тогда к своим я щам и каше
              Мечтой восторженной лечу,
              Дивлюсь какой-нибудь Малаше
                                И хохочу.
В былые дни, когда на дерн атласный
Глядит сквозь тень садовую луна
И соловья с кантатой сладострастной
Душа цветов гармонии полна;
Когда в часы прогулки молчаливой
Лилейных рук я трепет ощущал,
Ловил очей огонь красноречивый,
Улыбки блеск душой подстерегал…
              Пусть нерв то было раздраженье, —
              Но фактов скаредных меня
              Тогда не грызло изученье,
                             И плакал я!
Теперь я зрю ль невинное созданье,
Влекомое к пороку нищетой,
Его спасу ль, дам телу одеянье,
Дам сердцу жизнь — и новою ль душой
Блеснет краса воскреснувшей лилеи,
И влюбится ль творец Пигмалион,
И вдруг потом о бегстве ль Галатеи
С его слугой услышит Селадон, —
              Тогда (будь сказано меж нами)
              Хоть я, вздохнув, и поворчу,
              Но через миг, пожав плечами,
                              Захохочу.
В былые дни мне душ мечталось братство;
Я долго ждал: не встретится ль Пилад?
Делил бы с ним я бедность и богатство
И за него точил бы свой булат.
              В подлунном мире — Аббадона,
              Химера в нем твой Абдиил!
              Но я читал тогда Платона
                         И слезы лил.
Теперь судьбы ль я с чадом повстречаюсь,
Его птенцом из праха ль извлеку,
Крестом ли с ним, с безродным, поменяюсь
И братом ли пришельца нареку;
И если он, сей друг, сей брат крестовый,
Меня пронзит кровавой клеветой,
Пришлет мне казнь иль тяжкие оковы
И прибежит позор увидеть мой, —
              «Где ж ты?.. Спеши взглянуть, ленивец!» —
              Тогда я Каину вскричу
              И, равнодушный несчастливец,
                           Захохочу.
И стало быть, такими-то судьбами
Пускай с детьми толкует Гераклит;
И стало быть, над зрелыми умами
Да царствует философ Демокрит!
              Перед комедией лубочной
              Я больше плакать не хочу, —
              И что б ни сделалось — нарочно
                            Захохочу!..
<1836>

ПРИМЕЧАНИЯ

Настоящее издание знакомит читателя с творчеством поэтов пушкинской поры (1820–1830-е годы), не представленных в других сборниках Большой серии «Библиотеки поэта» — как персональных, так и коллективных[317]. В большинстве случаев стихотворное наследие этих поэтов не переиздавалось (даже не было собрано) и практически неизвестно читателю, между тем оно имеет определенную историческую и эстетическую ценность.

вернуться

316

Тогда я склонен счесть жизнь горькой насмешкой слепой силы, говорить с ней ее языком и, подобно умирающему, который обманывает агонию и смеется, испуская дух, утратить рассудок в предсмертном бреду и тоже кончить взрывом смеха. А. де Ламартин, Гармонии (франц.). — Ред.

вернуться

317

См. например: «Русская стихотворная пародия» (Л., 1960); «Песни и романсы русских поэтов» (Л., 1963); «Поэты кружка Н. В. Станкевича» (Л., 1964); «Вольная русская поэзия второй половины XVIII — первой половины XIX века» (Л., 1970); «Поэты 1840–1850-х годов» (Л., 1970).

147
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"250441","o":1}