Нередко резвый Фавн меняет
На мой Сабинский холм Аркадский свой Ликей,
И коз моих он охраняет
От зноя, ветров и дождей.
Они спокойно в рощах бродят,
Душистых ищут трав, рвут сладкий тимиан,
С пути безвредно в дебрь заходят:
Хранит их златорогий Фавн.
Когда свирелью огласятся
Долины звонкие и высоты холмов, —
В хлевах козлята не страшатся
Ни пестрых змей, ни злых волков.
Храню к богам благоговенье!
За то и сам от бед богами я храним;
Мои стихи, мое смиренье
Приятны, Тиндарида, им.
Приди ж ко мне — и пред тобою
Из рога полного златых обилье дней
Рассыплет щедрою рукою
Садов богатство и полей!
Укрывшись в сень моей Темпеи,
Ты будешь петь на лад Теосского певца
И Пенелопы и Цирцеи
Улиссом страстные сердца.
Ты будешь здесь, не зная страха,
Лесбийски вина пить под тению дерев,
И с Марсом Фионея-Вакха
Не подстрекнет к раздору гнев.
Здесь не посмеет Кир суровый
Из юных роз венок с кудрей твоих сорвать
И прелестей твоих покровы
С свирепым гневом растерзать.
<1817>
Давно ли жизнию кипела в сердце кровь?
Давно ли я, сын лени и свободы,
На лире пламенной пел страстную любовь,
Призывный глас таинственной природы?
Давно ль, цветя душой, венок из мирт и роз
Я положил на жертвенник Гимена?
Давно ли небеса потоком сладких слез
Благодарил, нося оковы плена?
Но счастие мое едва лишь расцвело
И на заре, как ранний цвет, увяло;
Туманной грустию покрылося чело:
Моей младой сопутницы не стало!
Не стало ангела, которым я дышал,
Которым мне прекрасным мир являлся,
С которым слезы лил и радость разделял,
И пламенной душой моей сливался!
Недуг томительный нося в груди своей,
Она, увы! невинная страдала
И, жизни не вкусив, во цвете ранних дней
Как тихая лампада догорала!
Я зрел, как у нее в ланитах и устах
Весенних роз увянул цвет мгновенно,
Как жизни ясный луч в приветливых очах
Бледнел, мерцал — и гаснул постепенно!
Я слышал, как она (грусть сердце мне рвала!)
У господа в слезах себе просила
Еще хоть две весны, чтоб вспомнить жизнь могла,
Которую в страданиях забыла!
И в сердце, верою исполненном святой,
Не угасал отрадный луч надежды!..
О, вечер страшный! час ударил роковой,
И смерти сон навек сомкнул ей вежды!
И ангел дух ее отнес на небеса.
Плачевные свершились ожиданья!
Где благочестие? где младость? где краса?
О, горькие души воспоминанья!
Рыдая и смотря на милый сердцу прах
(Отчаянья ужасно исступленье!),
Дерзну ль произнести?.. объемлет сердце страх!..
Я упрекнул святое провиденье.
Ах! кто в несчастий быть равнодушным мог?
И небо чьих не слышало роптаний?..
О ты, предвечный дух, непостижимый бог
В своих стезях тяжелых испытаний!
Ты жизни тайный путь мне тернием устлал;
Везде меня судьба встречала злая;
Но я — ты ведаешь — терпел и не роптал,
Дни мрачные надеждой позлащая.
И наконец, я мнил, устал греметь твой гром;
Блеснул очам рассвет блаженства ясный,
И ты согрел мне грудь любви твоей лучом
Во образе сопутницы прекрасной.
Расцвел я сердцем! к ней привыкла жизнь моя,
Бытьем своим она слилась со мною,
И юная чиста была душа ея,
Как лилия, блестящая росою.
Почто ж сей ясный луч ты быстро погасил?
Или, скажи, еще терпел я мало?
Но если праведный я гнев твой заслужил,
Тебе карать меня бы надлежало!
Пускай меня б терзал томительный недуг,
Мне б ранний гроб! и чашу испытанья,
Из длани роковой, иль медленно иль вдруг,
До капли бы я выпил без роптанья.
За что ж невинное, как ангел, существо
Виновному погибло в наказанье?
Вещай мне, дивное вселенной божество!..
И сердцу был ответ твой: упованье!
О провидение! о вечная любовь!
Прости, творец, минутному роптанью!
Смирясь, карательный лобзаю жезл твой вновь;
Я человек, я призван к испытанью!..
Ты повелел пчеле мед сладкий собирать
И червячку блестящему светиться,
Дуть ветру, течь воде, былинке прозябать
И смертному в изгнании томиться.
Дерзну ль роптать?.. Хвала премудрости твоей!
Равно твои спасительны законы:
Любимый счастья сын, ликует ли злодей,
Страдают ли невинных миллионы.
И где без игл растут кусты прелестных роз?
За сферами лишь вечна жизни сладость!
Но в сей обители утрат и горьких слез
Крылатою мелькает тенью радость.
Прости, прости, творец, роптаниям моим!
Нет, до небес хула не долетала!
Пред благостью твоей они прешли как дым,
Как тщетный звук разбитого кимвала!
Их сердцу, сжатому отчаянной тоской,
Сопутницы смерть ранняя внушила!
И смерть сия… хвала! лобзаю крест я твой!
Смирив мой ум, дух верой озарила!
Так, упование!.. О, сладостный ответ!
Луч из страны, душе обетованной!..
Блести ж над тучами, мой путеводный свет!
Сияй звездой до пристани желанной!
1822
