— А зачем ты закрыла шторы?

— Чтобы никто не видел, как я это делала.

Хикари подошла к шкафам у задней стены.

— Слушай, тут вообще ничего не видно. Включи свет, пожалуйста!

По классу разлилось ровное золотое сияние, отбросив на стены размытые тени от стульев и парт.

— Спасибо, — сказала староста прежде, чем успела сообразить, что возникший свет совсем не похож на обычное электрическое освещение.

Сзади раздались неторопливые шаги, и её вдруг обдало холодной волной липкого иррационального страха. Аска приближалась, и вместе с ней приближался источник яркого золотого света — староста определила это по движению теней. Ей стало по-настоящему страшно. Так страшно, что она не смогла бы даже закричать. Вечер, пустая школа, странные события, перепуганные одноклассники и теперь — эти жуткие шаги за спиной.

— Хикари, — негромко позвала её Сорью.

Староста медленно, как в кошмарном сне, повернулась и увидела Аску в двух шагах от себя. Портфель выпал из её ослабевших пальцев.

— Хикари, — повторила Аска. — Мне очень нужна твоя помощь.

Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Переступив босыми ногами через огромного плюшевого тигра на полу, Аянами отложила фен и щелчком раскрыла свою мобилку. Номер был незнакомым.

— Алло?

— Рэй! Привет, это я, Синдзи! — счастливому обладателю новенького сотового явно хотелось поделиться радостью с окружающими. — Ты сейчас где?

— Под домашним арестом на все выходные, — прижав плечом телефон к уху, она подвернула рукава длинной белой рубашки.

Он рассмеялся:

— Представляешь — я тоже! Мне тут мобильник наконец-то купили, записывай номер!

Аянами улыбалась — у Синдзи появилась новая игрушка, и она радовалась вместе с ним.

— Не нужно. Ты мне позвонил, номер остался в памяти, — она с ногами забралась на диван, подвинув плюшевых зайца и медведя

— Ах, да. Я и забыл. Кстати, я проверил то, о чём мы говорили. Ну, в старом блоке города, помнишь? В общем, пещера есть. Всё, как и в прошлый раз.

— Плохо.

— Ерунда. Прорвёмся! — бодро отозвался Синдзи.

Немного помолчали.

— Давай я тебе сброшу номер Аски, а ты мне — номер Кадзи, — предложил Синдзи.

— Хорошо. Только сначала скажи — тебе родители обо мне что-нибудь говорили?

— Ничего.

— Совсем-совсем ничего?

— Э-э… Совсем-совсем, — соврал Синдзи.

— Странно. У меня сложилось впечатление, что мои очень сильно настроены против тебя.

— Ну, учитывая, сколько и чего я наговорил Акаги-сан — вполне объяснимая реакция. Надо бы и правда зайти, извиниться.

— Хорошая мысль, — Аянами задумчиво потрепала за ухо плюшевого зайца. — Знаешь, я сегодня рылась в семейном архиве и кое-что нашла — свидетельство о рождении, документы на удочерение и вместе с ними — не подписанный компакт-диск.

— И что там?

— Мои старые медицинские карты. Свидетельство и документы оформлялись в Киото. Причём тогда, когда мне уже было два года. А вот медкарты заполнялись с момента рождения до двух лет. Как меня только ни обследовали, ты даже представить себе не можешь. Самое интересное, что это происходило не в Киото.

— А где? — спросил Синдзи, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Здесь, в Токио-3.

Уютно устроившись в кресле, Акаги Наоко перевернула очередную страницу книги. Хорошо! Всё-таки классика есть классика. Пусть даже это классика детектива.

В дверь осторожно постучали.

— Мам, ты не спишь?

— Нет. Заходи.

Наоко отложила в сторону томик с похождениями Эркюля Пуаро. Наверное, она и правда была сегодня слишком резка с Рэй. А Мисато права. Сама она и не заметила, как выросла и похорошела её приёмная дочь.

— Что случилось?

— Мам, я хочу спросить — где я родилась?

Та-а-ак! Это ещё откуда? Тоже Икари постарался?

— В твоих документах указан Киото, — сухо ответила Наоко.

— Я не об этом.

— В дальнейшей жизни для тебя будет иметь значение только то, что написано в официальных документах.

— Мама, меня сейчас интересуют факты, а не официальные документы.

— Зачем тебе это? Прости, мне непонятна причина твоего интереса.

— Я сегодня разбирала семейный архив, и нашла компакт-диск со своими медкартами.

Наоко тяжело вздохнула. Прикрыв глаза, помассировала переносицу.

— Н-да. Давно собиралась его выбросить, всё руки не доходили.

— Расскажи, пожалуйста.

Наоко давно была готова к этому разговору, хоть и надеялась, что он никогда не произойдёт. Она помолчала, собираясь с мыслями. Ладно, что уж теперь поделать. Пусть лучше Рэй услышит всё от неё, чем от кого-то другого.

— Хорошо, слушай. Восемнадцать лет назад был начат эксперимент в рамках проекта «Е». Здесь, в Токио-3. В ходе эксперимента были синтезированы около сотни искусственных тел, из которых впоследствии собирались делать пилотов для проекта.

— Что это — проект «Е»? Я читала, что министерство обороны отбирает кандидатов из детских домов, чтобы готовить из них элитные войска. Проект «Бамбуковая роща», кажется. Был ещё скандал в прессе — медицински неоправданные хирургические вмешательства и применение неапробированных препаратов. Это тоже их программа?

— Нет, военные тут ни при чём. Это была наша собственная разработка. Совершенно секретная, извини. Из двух десятков активированных образцов нормально начал развиваться только один. Ты. Остальные просто разложились. Не активированные решили не трогать, пока не станет ясно, в чём проблема. Тебя начали обследовать.

— Я человек? — перебила её Рэй.

— Смотря что называть человеком, — Наоко, хоть и боялась этого вопроса, не стала уклоняться от ответа. — Если дело только в происхождении — то, безусловно, нет. Если во всём остальном — то, безусловно, да. Через год всем стало окончательно понятно, что ты — обычная маленькая девочка, которая, кроме происхождения, ничем от остальных не отличается.

— А потом?

— Потом… Я как-то сидела вечером в операторской. Было уже поздно, почти все разошлись по домам. Работа не клеилась, устала как собака. В личной жизни тоже… Плохо мне было, одним словом. Сижу пригорюнившись, жалею себя, чуть не плачу, дурочка. И тут зашла ты. Юй иногда брала тебя погулять по штаб-квартире, хоть Гэндо и был против этого. Ты подбежала, упёрлась об моё колено, чтоб не упасть, а сама в глаза заглядываешь. Сочувственно так. И конфетку мне протягиваешь. На, мол, тётя, не плачь! Тебя там не баловали, только Юй иногда приносила что-нибудь вкусненькое. С людьми ты вообще не сходилась — пряталась или просто игнорировала. А меня как-то сразу приняла. Может, потому, что мне тогда было так же плохо, как тебе. И всё.

— Что — «всё»?

— Я перестала воспринимать тебя как объект эксперимента. Я устроила скандал. Я потребовала, чтобы тебя, наконец, отпустили. Бесполезно, конечно — надо знать нашего командующего. Но зато он разрешил мне гулять с тобой по улицам. Ты до двух лет не видела солнца и голубого неба. Когда я первый раз вынесла тебя на улицу, солнечный свет напугал тебя. Ты сначала закрыла глазки ручками, потом обхватила меня за шею и спрятала лицо. А я тебя гладила и тихонько рассказывала обо всём вокруг. Потом ты немного привыкла, начала осматриваться. У нас была игра — ты показывала на что-нибудь пальчиком, я это называла, а ты пыталась повторить. «Это, Рэй-чан, солнышко.» «Со-нись-ко!» «А это — птичка.» «Птись-ка!»

Рэй слушала, затаив дыхание.

— Вот. А потом я тебя украла, — Наоко тихо рассмеялась, вспоминая безумные деньки.

— Как это?

— А вот так. Вынесла, как обычно, погулять. Все уже привыкли и вопросов не задавали. Зашла в супермаркет, его тогда только построили, вышла с другой стороны — и на вокзал. Машину пришлось бросить. Только нас и видели. Я вернулась в Киото, оттуда позвонила Икари и пригрозила, что если он прикоснётся к тебе хоть пальцем, то MAGI до ума будет доводить сам.

— И он что — сразу согласился?