Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ты знаешь, кто мать Софи?

— Конечно. Киришима Мана, — Синдзи отложил в сторону шкурку, снятую с копчёной скумбрии. — Правда, в тот раз её звали иначе и она была старше. А что?

— Софи надо будет как-то появиться в этом мире.

— И..?

— Ну… Ты и Киришима…

Синдзи непонимающе смотрел на Аску, а у неё язык не поворачивался произнести то, что она хотела сказать.

— Ну, я в том смысле…

«Гос-споди, ну какой же он тупой!»

— В смысле, так и быть, можете один раз…

До Синдзи наконец-то дошло. Он вскинул руку и приложил перемазанный рыбьим жиром палец к губам Аски — та даже не успела отшатнуться.

— Ни слова больше!

Аска умолкла. Тон Синдзи не предвещал ничего хорошего и был не тем, который примет какие-либо возражения.

— Я взрослый человек. И это — МОЯ жизнь. И я не нуждаюсь ни в чьих позволениях, чтобы жить её так, как сам считаю нужным. Понятно?

Аска сникла.

— Да, извини. Это я зря сказала. Просто жалко девчонку стало. Сама не понимаю, что на меня нашло, — её глаза округлились, а голос налился возмущением. — Син! Ты чего творишь?! Ты куда очистки кладёшь? Вот же пакет специально для них!

— Тоже мне, преступление… — понемногу остывая, проворчал Синдзи. Он подцепил ножом очистки и бросил в пластиковый пакет. На столе осталось некрасивое жирное пятно.

— Ну, вот! — продолжала возмущаться Аска в попытке стереть и забыть неловкость, возникшую по её вине. — И что теперь?

— Да брось ты, — небрежно отмахнулся Синдзи. — Можно подумать, это для тебя проблема.

Накрытый стол никак не был похож на нечто из разряда «лёгкий завтрак». Скорее это было похоже на «королевский пир». Насытившиеся клубникой Клаус и Петер с ленивым интересом оглядывали стол в поисках любимых блюд. Рэн что-то негромко рассказывал Наоко и Рицко. Время от времени в воздухе перед ним возникали светящиеся диаграммы и схемы. Аска усадила Софи между собой и Синдзи. Последней к компании присоединилась хмурая Рэй.

— Чего такая злая? — полюбопытствовала Аска.

— Не слушаются.

— Кто?

— Единороги. Уже всю клубнику объели.

— Ну и что? Ты же можешь ещё вырастить?

— У них же диатез будет!

Аска тоже нахмурилась, обдумывая ситуацию. С одной стороны — можно выйти и дать всем нагоняй. С другой стороны — если они сами на своих белоснежных шкурках убедятся в правоте создателей, будет ещё лучше. Наверное, будет лучше совместить оба подхода.

В наступившей тишине был хорошо слышен голос Рэна. Он вырастил в воздухе перед собой светящийся древовидный граф и показал в нижний узел.

— Если я корректирую мир в этой точке, всё, что выше, также изменяется. Но если я вношу слишком сильные коррекции, меняется всё — и то, что я хотел изменить, и всё остальное. Лавинный эффект. Причём я сразу же вижу результат. Поэтому я действую осторожно — намёками и как бы случайными совпадениями.

Рицко показала на одну из ветвей дерева.

— А куда девается эта реальность, если ты выберешь другую?

— Реальность одна, — померкли все ветви, кроме изломанной линии, идущей от ствола к самой вершине, — вот она. Всё остальное просто перестаёт существовать, как будто его и не было никогда.

— Как сохранения игр в «Симсах», — отметила Аска. — Хорошая игрушка, в младшей школе не отрывалась.

— Да. Мне тоже интересно наблюдать за людьми и править их судьбы.

— И ты помогаешь людям? — недоверчиво уточнила Наоко.

— Конечно! Особенно если попросят. Менять причинно-следственные связи всего мира из-за одного человека я не стану, но немного помочь — почему нет? — Рэн поднял указательный палец. — Но только помочь, а не сделать всю работу. Я всегда могу подсунуть соломинку, которая поможет выбраться, когда ты барахтаешься в ледяной воде. Я всегда могу подбросить камень под ногу разбойника, от которого ты убегаешь. Я всегда могу подсказать решение проблемы, над которой ты бьёшься. Но только если ты сам — барахтаешься, бежишь, бьёшься. Хочешь, чтобы я помог? Не вопрос! Но делай же сам хоть что-нибудь!

— А все эти гипотезы о рае и аде..?

Рэн сердито фыркнул.

— Сама мысль об аде — оскорбление для меня. Ну неужели я кажусь настолько мелочным, что буду сводить счёты со своими созданиями в их посмертии?

— Но как же наказание для грешников и всё такое?

— Цель любого наказания — не допустить проступка в будущем. А о каком будущем идёт речь, если человек уже мёртв?

— А что происходит с душой после её смерти?

Рэн ничего не ответил, а на столе перед ним возникла горящая свеча. Её огонёк, сначала уверенный и ровный, задрожал, ослабел и, оставив тоненькую струйку белого дыма, исчез.

— Вот что.

— И так — с каждой?

— Нет. Если в душе есть свой внутренний свет, она не исчезнет. Любовь, доброта, взаимопонимание — то, что не даёт погаснуть свету души, — Рэн пожал плечами. — Всё давно сказано, всё давно известно. Ничего нового.

— И что потом?

— Вариантов много. Например — демиург может присоединить душу и сделать её частью себя. Или, когда таких душ наберётся достаточно, мир может породить нового демиурга. Для этого в него нужно ввести семь основ. Три для внешнего мира — пространство и время, неживая природа и стихии, жизнь. Три для внутреннего — память, чувства, рассудок. Их всех объединяет последняя, особенная основа — воля. Бескрылая, но самая могущественная. Личность будущего демиурга, зерно, из которого появится архитектор новых миров. К ним, в свою очередь, присоединяются все души изначального мира. Вот так.

— Секундочку, — Наоко встряхнула головой. — У меня столько вопросов…

— Спрашивай, не стесняйся, — мягко улыбнулся Рэн.

— Получается — богов много?

— Да. И в каждом — свои миры.

— Внутри?

— Да. Для мира выделяется место, из которого удаляется всякое наше присутствие. Можно сказать — пустота. Полной пустоты добиться сложно, поэтому внутри этого места создаётся ещё одно такое же. Ну, представь себе пузырёк воздуха внутри стеклянного блока. Теперь весь воздух в пузырьке сжимается к его стенкам, и внутри образуется ещё один пузырёк — вакуума. И так несколько раз — свет, магнитные поля и так далее. Как показывает практика, семи итераций вполне достаточно. Миров, как правило, несколько, с разными законами природы.

— А мир мечей и магии у тебя есть? — заинтересовалась Аска.

— Само собой! — рассмеялся Рэн, — Как же без него?

— А попасть в него можно?

Рэн замялся.

— Можно, но… — он внимательно посмотрел на Аску. — Тебе не нравится этот?

— Нравится, конечно! Мне просто любопытно! — Аска замахала руками, показывая, что её интерес носит чисто теоретический характер. — А вот если мы туда попадём — какие там сейчас времена?

— Прости, я не совсем понял. Вот, смотри, — перед Рэном возник светящийся вертикальный отрезок, — это ваш мир, его история. Вот точка зарождения, вот — апокалипсиса, — Рэн поочерёдно указал на нижний и верхний концы отрезка. Посреди отрезка возникла яркая красная точка. — Мы находимся здесь. Ниже расположены вторая и первая мировые войны, Наполеоновские походы, открытие Америки и так далее, — чуть в стороне возник горизонтальный отрезок, раза в полтора короче первого. — А это мир фэнтези. Вот здесь его начало, здесь — коллапс. Что ты имеешь в виду, когда говоришь о временах?

Аска упрямо тряхнула головой.

— Погоди. Вон в той точке, говоришь, мы. Ниже были мировые войны и всё такое…

— Не БЫЛИ! — перебил её Рэн, — Они ЕСТЬ! Понимаешь, я вижу мир целиком — от рождения до завершения. В этом смысле мир для меня — готовое изделие, которое я обрабатываю, шлифую и полирую, пока не добьюсь совершенства. Я влияю на процесс развития мира, чтобы в конечной точке он стал таким, каким нужен мне.

Рядом с началом горизонтального отрезка появилась красная точка, и оставшаяся его часть порозовела. Вслед за красной точкой появилась оранжевая, за ней — ещё пять точек разных цветов спектра. Остаток отрезка каждый раз менял цвет, пока его «хвостик» не стал чисто белым.

141
{"b":"228107","o":1}