У нас весна. Всё поёть, всё текёть.
За сим желаю тебе, чтобы ты вел себя прилично.
Твой благодетель А. Чехов.
Когда будешь ехать в Киев*, сообщи. 8 апр.
Глуховскому В. С., 11 апреля 1896*
1681. В. С. ГЛУХОВСКОМУ
11 апреля 1896 г. Мелихово.
Многоуважаемый Владимир Степанович, благоволите еще принять в страх от псаломщика Ивана Николаевича Даниловского в Васькине:
1) Корову черную 9 лет — по нормальной оценке, т. е. с 1-го апреля.
2) Нетель, пегая (красное с белым) 1 год и 4 месяца.
Первую застрахуйте в 20, а вторую в 30 руб.
Деньги 1 p. 38 к.* я получил и вышлю Вам вместе со своими.
Здравия желаю.
Ваш А. Чехов. 11 апр.
* 1 р. 38 к.*
На обороте:
Его высокоблагородию Владимиру Степановичу Глуховскому (весьма нужное).
В Земской управе.
Чеховой М. П., 11 апреля 1896*
1682. М. П. ЧЕХОВОЙ
11 апреля 1896 г. Мелихово.
Всё обстоит по-прежнему, т. е. ночью мороз, а днем слабо тает. Сегодня, в четверг, дует холодный ветер. Пруд полон. Пруд, что в поле, тоже почти полон, вода льет с поля через борт, так что жёлоб оказывается лишним. Скворешни все заняты. Привези матери: 2 бумажки тонких иголок № 7 и 8, 2 фун. сахарн. песку; 2 ф. постных баранок, 2 ф. каленых орехов. В парнике благополучно. Роман едет на станцию верхом. Для отца купи у Мюра 1 десть графленой бумаги, в 36 строк — это для дневника*. Не думаю, чтобы скоро установилась дорога; во всяком случае во вторник буду еще посылать на станцию и напишу тебе о состоянии нашей весны и наших путей.
Всех благ.
Твой А. Чехов.
На обороте:
Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.
Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.
Ежову Н. М., 13 апреля 1896*
1683. Н. М. ЕЖОВУ
13 апреля 1896 г. Мелихово.
13 апр.
Дорогой Николай Михайлович, мне кажется, что Вы преждевременно падаете духом*. Пока, судя по Вашему письму, ясно только то, что жене Вашей прописан креозот и что у нее был плеврит. Редко у кого не бывало плеврита и редко кто не принимал креозота. У меня самого давно уже кашель и кровохарканье, а вот — пока здравствую, уповая на бога и на науку, которой в настоящее время поддаются самые серьезные болезни легких. Итак, надо уповать и стараться обойти беду. Самое лучшее, конечно, — поехать бы на кумыс. Если денег нет, то дача, обильное питание, покой. Если понадобится доктор, то обратитесь к известному Вам Корнееву. Это хороший врач и добрейший человек. Когда-то он был ассистентом Захарьина и имел до последнего времени громадную практику, теперь же предается кейфу. Узнайте, в какие дни у него прием, и отправляйтесь с моим письмом*. Если же почему-либо не пожелаете Корнеева, то черкните, и я придумаю для Вас другого доктора.
У нас открыто почтовое отделение и адрес теперь стал проще: Лопасня, Моск. губ.
Теперь весенняя распутица, на почту посылаем не больше двух раз в неделю — вот причина, почему Вы получаете сей ответ на Ваше письмо так нескоро.
Летом буду ждать к себе Вас и Александра Семеновича*, которому кланяюсь.
Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Шехтелю Ф. О., 13 апреля 1896*
1684. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
13 апреля 1896 г. Мелихово.
13 апр.
Дорогой Франц Осипович, не так давно я надоедал Вам с Суворинским театром*, теперь позвольте надоесть Вам еще по другому делу. Замечу, в виде предисловия, что так как Вы теперь страшно заняты, то читать это мое письмо и отвечать мне на оное Вы можете с ругательствами, на каковые Вы, по обстоятельствам, имеете полнейшее право.
Дело вот в чем. Как-то в моем присутствии небольшой дамский кружок, с известной бар. Штевен во главе, завел разговор о постройке в Москве Народного дворца. Я узнал, что затевается нечто en grand, с народным театром, с читальней, с библиотекой и с помещением для воскресных классов, и что ассигнуется на это несколько сот тысяч, жертвуемых московскими благотворительницами. Дамы рассуждали горячо, но желания их и намерения имели характер чего-то бесформенного, апокалипсического, ни одна не могла сказать определенно, какое представление имеется о будущем Народном дворце, будет ли это в самом деле дворец, нечто солидное, или же каменный балаган Малафеева. Когда спросили у меня, что я думаю, то я сказал, что недостаточно одних намерений и денег, нужно еще определенно знать, чего хочешь, и что в положении дам самое лучшее — обратиться за советом к специалисту, к человеку, вооруженному знанием, и я назвал Вас, предупредив, однако, что Вы едва ли возьметесь за Народный дворец, так как у Вас дел вообще по горло, а перед коронацией в особенности. Вчера я получил письмо, которое при сем прилагаю*. Прочтите и напишите мне, что Вы думаете, а я напишу дамам. Пока я ответил, что до коронации Вы едва ли станете «сочувствовать» и что летом, по всей вероятности, Вы будете в Москве. Если постройка Нар<одного> дворца Вам вообще не улыбается, то не найдете ли Вы возможным дать дамам совет, дать им мысль, направить их на настоящий путь, чтобы они не наделали грубых ошибок? Если да, то напишите мне, после коронации мы в назначенный день съедемся в Москве и потолкуем с дамами — кстати сказать, очень милыми и интересными, работающими вполне бескорыстно.
Я денька три поплевал кровью, а теперь ничего, живу. А Вы как? В последнее наше свидание (ужин с Никитиной*) Ваше здоровье произвело на меня какое-то неопределенное впечатление. С одной стороны, Вы как будто помолодели, окрепли, а с другой — Ваши глаза смотрят немножко грустно и вдумчиво, точно у Вас ноет что-то или ослабела какая-то струна на гитаре Вашей души. Должно быть, работа утомила Вас.
У нас открыто почтовое отделение, и адрес теперь такой: Лопасня, Москов. губ.
Суворин снял на год Панаевский театр и в течение этого года или совершенно охладеет к театру, или же в самом деле построит великолепный театр.
Ну-с, желаю Вам здравия и крепко жму руку.
Простите, что я так часто надоедаю Вам.
Ваш А. Чехов.
Я строю школу.
Письмо г-жи П<огожевой> возвратите.
Корнееву Я. А., 14 апреля 1896*
1685. Я. А. КОРНЕЕВУ
14 апреля 1896 г. Мелихово.
Дорогой Яков Алексеевич, податель сего*, литератор Николай Михайлович Ежов, свидетель тех прекрасных дней, которые я прожил в Кудрине в Вашем доме; у него больна жена (он женат уже второй раз; первая жена умерла от tubercul<esis’а>). Будьте ласковы, помогите ей — и простите меня за беспокойство.
