ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ АВРААМА Табунились табуны, И стада ягнились, И сияющие сны Каждой ночью снились. 2 К небу воздух восходил Свежим фимиамом, И явился Михаил Перед Авраамом: 3 "Ныне Бог меня послал За твоей душою". Но старик еще желал Жизнью жить земною. 4 Был он крепок, был не скуп, Всех встречал с радушьем И любил мамврийский дуб Над шатром пастушьим. 5 Он сказал: "Я отдохну Под господним кровом, Но сперва на мир взгляну, Сотворенный Словом". 6 Михаил простер крыла, Стала ночь светиться, На степной простор сошла Чудо-колесница. 7 Взвились вестник и старик Вровень с небесами. Беспредельный мир возник Перед их глазами. 8 И увидел Авраам Сверху, с колесницы, Ложь, разбой, и блуд, и срам, Плахи и темницы. 9 Вскрикнул: "Боже! Здесь позор! Мир живет в безверьи! На людей низвергни мор, Пусть сожрут их звери!" 10 Но раздался Божий глас: "Знай, в иных началах Я миры творил не раз, Тут же разрушал их. 11 То, что Словом создавал, Было бессловесным. Дух себя не узнавал В облике телесном. 12 А вот этот мир хорош, Ибо в этом зданье Правде уступает ложь, Радости — страданье. 13 Ибо здесь любовь сладка, — Не страшась броженья, Пьют из чашечки цветка Мед воображенья. 14 Этот грешный мир — дворец, Город говорящих, Ибо только Я — Творец, Нет других творящих". ВОЕННАЯ ПЕСНЯ
Что ты заводишь песню военну. Державин Серое небо. Травы сырые. В яме икона панны Марии. Враг отступает. Мы победили. Думать не надо. Плакать нельзя. Мертвый ягненок. Мертвые хаты. Между развалин — наши солдаты. В лагере пусто. Печи остыли. Думать не надо. Плакать нельзя. Страшно, ей-богу, там, за фольварком. Хлопцы, разлейте старку по чаркам, Скоро в дорогу. Скоро награда. А до парада плакать нельзя. Черные печи да мыловарни. Здесь потрудились прусские парни. Где эти парни? Думать не надо. Мы победили. Плакать нельзя. В полураскрытом чреве вагона — Детское тельце. Круг патефона. Видимо, ветер вертит пластинку. Слушать нет силы. Плакать нельзя. В лагере смерти печи остыли. Крутится песня. Мы победили. Мама, закутай дочку в простынку. Пой, балалайка, плакать нельзя. ПОРТРЕТЫ Мне нравится художник Порывистый, худой. Огнем незримым движим, Он был когда-то рыжим, Теперь бледно-седой. Он пишет лишь портреты, И пишет каждый день. Сменяются недели, Сменяются модели, Бессменны свет и тень. Оделись души цветом, А плоть — в другой стране, В Нью-Йорке, в Тель-Авиве Она стареет вживе На каждом полотне. Я задаю вопросы Портретам в мастерской: — Прошла твоя ангина? — А вас гнетет чужбина? — Есть воля и покой? "Что ты узнал? Что поведал? Вотще…" * * * Что ты узнал? Что поведал? Вотще Все твои дни, труды и рассказы. Близится тот, кто слышит Приказы, — Первенец смерти тысячеглазый С капелькой желчи на остром мече. "Есть отрада и в негромкой доле…" * * * Есть отрада и в негромкой доле. Я запомнил, как поет в костеле Маленький таинственный хорист. За большими трубами органа Никому не видно мальчугана, Только слышно: голос чист… "Я принес вам свои раздумия…" * * * |
