ГОРОДОК Молодой городок. Лебеда и песок И уродливые дома. Ни прохлады, ни цвета. Суховейное лето. Отвратительная зима. Я тебя навещал, Приезжать обещал, Признаюсь, не очень любя. Отчего же, угрюмый, Ты вошел в мои думы И забыть мне трудно тебя? А какой в тебе прок — Самому невдомек! Не забыл тебя ради той — Смуглолицей, учтивой, Узкоглазой, красивой? Пропади она с красотой! Ради милых друзей? Ради песни моей? Чепуха, суета, обман! Я друзей не взлелеял, Ветер песню развеял, Словно легкий, слабый дурман. Ради трудных годов? Ради чистых трудов? Я не их на помощь зову. Тут причина другая, И, ее постигая, Вижу: август зажег траву. И один пешеход Перед взором встает. Он идет, не зная куда. Невысокий, несмелый, На траве обгорелой Озирается иногда. Справа — светлый простор. Слева — серый бугор. На бугре ликует базар. Женский смех, разговоры И веселые шпоры Кривоногих, шумных мадьяр. Ослабел он в пути, А не смеет войти В городок, где шпоры звенят, Где его не забыли… Побелевший от пыли, Он пойдет назад, наугад. Край родной, край родной В этой шири степной Сохрани его, защити! Чтоб чужого не встретил, Чтоб и сам не заметил, Как сумел он к своим дойти! Как с надеждой к своим Он пришел невредим, Как в душе сберег навсегда Городок нелюбимый, Где суровые зимы, Суховей, песок, лебеда. СОЛОВЬИ Поговорим о бродягах С горькой мечтой о корчме. Птицы в мужицких сермягах Свищут в зеленой тюрьме. До смерти им надоели Баловни глупой судьбы — Эти сановные ели, Эти тупые дубы. Осточертела до боли Листьев могучая цепь. Хочется в чистое поле, Хочется в нищую степь. Хочется жизни — голодной, Но хоть на несколько дней, Хоть на минуту — свободной, Хоть на мгновенье — своей. В диком, огнистом тумане Песню беспечную спеть И в разноцветном жупане В марево смерти влететь. КВАРТИРА Всего в квартире пять окон, Одно выходит на балкон. Юнец-ремесленник, грустя, Терзает балалайку. — Я не хочу, — кричит дитя, Колючую фуфайку! — Прими их, муза моя, прими, Будь за хозяйку. Всего в квартире пять окон, Одно выходит на балкон. Сосед за стенкой зол, как черт, В тоске постель измята: Живым вернулся Раппопорт И все раппопортята! Прими его, муза, прими, Как брата. Всего в квартире пять окон, Одно выходит на балкон. У Раппопортов прежний гам И ругань в прежнем стиле, И прежним молятся богам Лукавство и бессилье. Прими их, муза моя, прими, Они ведь просили. Всего в квартире пять окон, Одно выходит на балкон. В четвертом — смех и патефон. Чьи тайны там таятся? Оно выходит на балкон И все его боятся. Прими его, муза моя, прими, Не надо бояться. В последней комнате темно, Там негде повернуться, Там смотрит женщина в окно И хочет улыбнуться. Не мучайся, муза, не мучай других, Попробуй улыбнуться. СЧАСТЛИВЕЦ Я мог бы валяться в ложбине степной, Завеянный прахом, засыпанный солью, Мертвец, озаренный последнею болью, Последней улыбкой, последней мечтой. Но вот — я живу. Я снова с тобой, Я один из немногих счастливцев. Я мог бы сгореть за кирпичной стеной В каком-нибудь миром забытой Треблинке И сделаться туком в бесплодном суглинке, Иль смазочным маслом, иль просто золой. Но вот — я живу. Я снова с тобой, Я один из немногих счастливцев. Я мог бы вернуться в свой город родной, Где пахнут акации туго и пряно, Где все незнакомо, и горько, и странно. Я мог бы… Но я не вернулся домой. Я только живу. Я снова с тобой, Я один из немногих счастливцев. |
