1848 «Где север — я знаю!..» Где север — я знаю! Отрадному предан недугу, Весь день обращаю И очи и помыслы к югу. В дали ли просторной Твое забелеет жилище. — Как в области горной, Я сердцем и разумом чище. Услышу ли слово Твоей недоверчивой речи, — И сердце готово Стремиться до будущей встречи. 1849
«Среди несметных звезд полночи…» Среди несметных звезд полночи Как эти две глядят мне в очи, Не поглядит нигде звезда; Но неизменна воля рока: С заката той, а той с востока — Им не сойтиться никогда. Среди людей так часто двое Равно постигнули земное, Затем что стали высоко, И оба сердца пышут страстью, И оба сердца рвутся к счастью, И счастье вечно далеко. 1849 «Когда опять по камням заиграет…» Когда опять по камням заиграет Алмазами сверкающий ручей И вновь душа невольно вспоминает Невнятный смысл умолкнувших речей, Когда, прогрет приветными лучами, На волю рвется благовонный лист И лик небес, усеянный звездами, Так безмятежно, так лазурно чист, — Не говори: «Я плачу, я страдаю, Что сердцу близко — взору далеко», Скажи: «Хвала! Я сердцем понимаю, Я чувствую душою глубоко». Апрель 1849 «Снова слышу голос твой…» Снова слышу голос твой, Слышу и бледнею; Расставался, как с душой, С красотой твоею! Если б муку эту знал, Чуял спозаранку, — Не любил бы, не ласкал Смуглую цыганку. Не лелеял бы потом Этой думы томной В чистом поле под шатром Днем и ночью темной. Что ж напрасно горячить Кровь в усталых жилах? Не сумела ты любить, Я — забыть не в силах. 1840-е годы? «Как гений ты, нежданный, стройный…» Как гений ты, нежданный, стройный, С небес слетела мне светла, Смирила ум мой беспокойный. На лик свой очи привлекла. Вдали ль душой ты иль меж нами, Но как-то сладостно, легко Мне пред тобою, с небесами Сдружившись, реять высоко; Без сожаленья, без возврата Мне сладко чувства расточать И на тебя очами брата С улыбкой счастия взирать. 1850 «Напрасно, дивная, смешавшися с толпою…» Напрасно, дивная, смешавшися с толпою, Вдоль шумной улицы уныло я пойду; Судьба меня опять уж не сведет с тобою, И ярких глаз твоих нигде я не найду. Ты раз явилась мне, как дивное виденье, Среди бесчисленных, бесчувственных людей, — Но быстры молодость, любовь, и наслажденье, И слава, и мечты, а ты еще быстрей. Мне что-то новое сказали эти очи, И новой истиной невольно грудь полна, — Как будто на заре, подняв завесу ночи, Я вижу образы пленительного сна. Да, сладок был мой сон хоть на одно мгновенье! — Зато, невольною тоскою отягчен, Брожу один теперь и жду тебя, виденье, И ясно предо мной летает светлый сон. 1850 «Слеза слезу с ланиты жаркой гонит…» Слеза слезу с ланиты жаркой гонит, Мечта мечту теснит из сердца вон; Мгновение мгновение хоронит, И блещет храм на месте похорон. Крылатый сон опережает брата, За тучею несутся облака, Как велика души моей утрата! Как рана сердца страшно глубока! Но мой покров я жарко обнимаю, Хочу, чтоб с ним кипела страсть моя; Нет, и забывшись, я не забываю, — Нет, и в ночи безумно плачу я! 1850 «Следить твои шаги, молиться и любить…» Следить твои шаги, молиться и любить — Не прихоть у меня и не порыв случайный: Мой друг, мое дитя, поверь, — тебя хранить Я в сердце увлечен какой-то силой тайной. Постигнув чудную гармонию твою — И нежной слабости и силы сочетанье, Я что-то грустное душой предузнаю, И жалко мне тебя, прекрасное созданье! Вот почему порой заглядываюсь я, Когда над книгою иль пестрою канвою Ты наклоняешься пугливой головою, А черный локон твой сбегает как змея, Прозрачность бледную обрезавши ланиты, И стрелы черные ресниц твоих густых Сияющего дня отливами покрыты И око светлое чернеет из-под них. 1850 «Перекладывают тройки…» Перекладывают тройки И выносят чемоданы; За столом два сослуживца, На столе стоят стаканы. — Знаю я, зачем так влагой Презираешь ты шампанской. Всё в ушах твоих, мой милый, Раздается хор цыганской. Всё мерещится Матрена, Всё мерещится плутовка. Черным бархатом и маской Скрыта светлая головка. За красавицей женою Муж мерещится ревнивый. «Я люблю, люблю, как прежде» — Нежит слух самолюбивый. — Нет, мой друг, не отгадал ты, Извини, что я не с вами. Мысли носятся далеко, За горами, за долами. Всё мерещится у стенки Фортепьян красивый ящик, Всё мерещится угрюмый Про Суворова рассказчик. За стаканом даже слышу Душный воздух тесной кельи, И о счастьи молит голос И в раздумьи и в весельи. В степь глядит одно окошко, До полуночи открыто, Перед ним-то, для него-то Всё на свете позабыто. Но давно прозябли кони. Так пожмем друг другу руки, Не сердись за нашу встречу Да пиши подчас от скуки. |
