29 мая 1891 «Давно в любви отрады мало:…» Давно в любви отрады мало: Без отзыва вздохи, без радости слезы; Что было сладко — горько стало, Осыпались розы, рассеялись грезы. Оставь меня, смешай с толпою! Но ты отвернулась, а сетуешь, видно, И всё еще больна ты мною… О, как же мне тяжко и как мне обидно! Месяц и роза
Он Встал я рано над горой, Чтоб расцвет увидеть твой, И гляжу с мольбой всю ночь. Ты молчишь, не гонишь прочь, Но навстречу мне твой куст Не вскрывает алых уст. Она Не сравнится вздох ничей С чистотой твоих лучей, Но не им будить меня: Жду лобзаний жарких дня, Жду венчанного царя; Для него таит заря Благовонные красы Под алмазами росы. 25 сентября 1891 «Ель рукавом мне тропинку завесила…» Ель рукавом мне тропинку завесила. Ветер. В лесу одному Шумно, и жутко, и грустно, и весело, — Я ничего не пойму. Ветер. Кругом всё гудет и колышется, Листья кружатся у ног, Чу, там вдали неожиданно слышится Тонко взывающий рог. Сладостен зов мне глашатая медного! Мертвые что мне листы! Кажется, издали странника бедного Нежно приветствуешь ты. 4 ноября 1891 Почему? Почему, как сидишь озаренной, Над работой пробор наклоня, Мне сдается, что круг благовонный Всё к тебе приближает меня? Почему светлой речи значенья Я с таким затрудненьем ищу? Почему и простые реченья Словно томную тайну шепчу? Почему как горячее жало Чуть заметно впивается в грудь? Почему мне так воздуха мало, Что хотел бы глубоко вздохнуть? 3 декабря 1891 «Не отнеси к холодному бесстрастью…» Не отнеси к холодному бесстрастью, Что на тебя безмолвно я гляжу; Ступенями к томительному счастью Не меньше я, чем счастьем, дорожу. С тобой самим мне сладко лицемерить, Хоть я давно забыл о всём ином, И верится, и не хочу я верить, Что нет преград, что мы одни вдвоем. Мой поцелуй, и пламенный и чистый, Не вдруг спешит к устам или щеке; Жужжанье пчел над яблонью душистой Отрадней мне замолкнувших в цветке. 15 февраля 1892 «Не могу я слышать этой птички…» Не могу я слышать этой птички, Чтобы тотчас сердцем не вспорхнуть; Не могу, наперекор привычке, Как войдешь, — хоть молча не вздохнуть. Ты не вспыхнешь, ты не побледнеешь, Взоры полны тихого огня; Больно видеть мне, как ты умеешь Не видать и не слыхать меня. Я тебя невольно беспокою, Торжество должна ты искупить: На заре без туч нельзя такою Молодой и лучезарной быть! 16 февраля 1892 «Рассыпаяся смехом ребенка…» Рассыпаяся смехом ребенка, Явно в душу мою влюблены, пролетают прозрачно и звонко Надо мною блаженные сны. И, мгновенной охвачен истомой, Снова молодость чую свою; Узнаю я и голос знакомый И победный призыв узнаю. И когда этой песне внимаю, Окрыленный восторгом, не лгу, Что я всё без речей понимаю И к чему призывает — могу! 13 марта 1892 «Когда смущенный умолкаю…» Когда смущенный умолкаю, Твоей суровостью томим, Я всё в душе не доверяю Холодным колкостям твоим. Я знаю, иногда в апреле Зима нежданно набежит И дуновение метели Колючим снегом закружит. Но миг один — и солнцем вешним Согреет юные поля, И счастьем светлым и нездешним Дохнет воскресшая земля. 26 марта 1892 «Она ему — образ мгновенный…» Она ему — образ мгновенный, Чарующим ликом своим, Он — помысл ее сокровенный; Да кто это знает, да кто это выскажет им? И, словно велением рока, Их юные крылья несут… Так теплится счастье далеко, Так холоден ближний, родимый приют! Пред ним — сновидение рая, Всевластный над ней серафим; Сгорает их жизнь молодая… Да кто это знает, да кто это выскажет им? 3 апреля 1892
«Ночь лазурная смотрит на скошенный луг…» Ночь лазурная смотрит на скошенный луг. Запах роз под балконом и сена вокруг; Но зато ль, что отрады не жду впереди, — Благодарности нет в истомленной груди. Всё далекий, давнишний мне чудится сад, — Там и звезды крупней, и сильней аромат, И ночных благовоний живая волна Там доходит до сердца, истомы полна. Точно в нежном дыханьи травы и цветов С ароматом знакомым доносится зов, И как будто вот-вот кто-то милый опять О восторге свиданья готов прошептать. |
