1847 Язык цветов Мой пучок блестит росой, Как алмазами калиф мой; Я давно хочу с тобой Говорить пахучей рифмой. Каждый цвет уже намек, — Ты поймешь мои признанья; Может быть, что весь пучок Нам откроет путь свиданья. 1847
«Как идет к вам чепчик новый…» Как идет к вам чепчик новый, Как идет большая шаль! Поздравляю вас с обновой, А мне все-таки вас жаль. Как идет к вам эта бледность, Эта скрытая печаль, Эта внутренняя бедность, — Мне вас жаль, да, мне вас жаль. 1847 «Многим богам в тишине я фимиам воскуряю…» Многим богам в тишине я фимиам воскуряю, В помощь нередко с мольбой многих героев зову; Жертвуя музам, дриадам, нимфам речистым и даже Глупому фавну весной первенца стад берегу. Песня же первая — Вакху, мудрому сыну Семелы. Ты, Дионисий в венке, грозный владыка ума, Всех доступней моим мольбам и моим возлияньям: Ты за утраты мои полной мне чашей воздай! Где недоступная дева, моих помышлений царица? В мраморах Фидий своих равной не зрел никогда, Я же сходного с ней не знал созданья, — и что же? Тирсу покорный, и ей клялся пожертвовать я. Ждал я, безумный, забыться в дыму и в чаду приношений; Новый Калхас, уже меч дерзкой рукой заносил; Мать-природа вотще взывала, как мать Клитемнестра, — Миг еще, миг — и тебе всё бы принес я, Лией. Мне уже чудился плеск волн забвения в барку, — Только заступница дев деву чудесно спасла: Дивно светла, предо мной Ифигения к небу восходит, Я же коленом тугим в бок упираю козла. 1847 «Эти думы, эти грезы…» Эти думы, эти грезы — Безначальное кольцо. И текут ручьями слезы На горячее лицо. Сердце хочет, сердце просит, Слезы льются в два ручья; Далеко меня уносит, А куда — не знаю я. Не могу унять стремленье, Я не в силах не желать: Эти грезы — наслажденье! Эти слезы — благодать! 1847 «Друг мой, я сегодня болен…» Друг мой, я сегодня болен, — Знать, поветрие такое: Право, я в себе не волен, Не найдусь никак в покое. Не ошибся я в надежде: Ты умна и молчалива, Ты всё та же, что и прежде, — И добра и горделива. На дворе у нас ненастье, На дворе гулять опасно, — Дай мне руку, дай на счастье… У тебя тепло и ясно. Ах, давно ли у тебя я — Так беспечно, так лениво, — Всё на свете забывая, Был покорен молчаливо? А теперь — зачем в углу том, За широкою гардиной, Вон, вон тот, что смотрит плутом, С черной мордою козлиной? Не могу не ненавидеть Этих глаз в досадной роже! Право, — скучно, грустно видеть Каждый день одно и то же. Понимаю эти ласки, Взор печали беспредельной… Нет ли, друг мой, нет ли сказки, Нет ли песни колыбельной? Чтобы песнию смягчалось То, что в сказке растревожит; Чтобы сердце хоть пугалось, Коль любить оно не может. 1847 «Поделись живыми снами…» Поделись живыми снами, Говори душе моей; Что не выскажешь словами — Звуком на душу навей. 1847 Добрый день Вот снова ночь с своей тоской бессонной Дрожит при блеске дня. С улыбкою мой демон искушенный Взирает на меня. Он видит всё — улыбку, вздох и слезы. Пусть он их видит — пусть! Давным-давно бессонницу и грезы Он знает наизусть. Пускай весна наряд свой пестрый кажет И я вокруг гляжу; Он знает всё, что сердце твари скажет, Что людям я скажу. Ему смешно, что наперед он знает Чем дума занята, Что ясно так и внятно он читает По книге живота. Как мраморный, блестящий и холодный, Мой прорицатель дня, С улыбкой злой и гордо-благородной Он смотрит на меня. 1847 К картине Не говори, что счастлив я, Что я хорош собой, Что бог благословил меня Прекрасною женой. Не говори, что жизнь сулит Мне счастье впереди, Что крошка-сын наш тихо спит, Прильнув к родной груди. Напрасных слов не расточай, — Ненужен мой ответ. Взгляни в глаза и отвечай: Что — счастлив я иль нет? Скажи — ты видишь по глазам, — По сердцу ль мне покой, — Иль, может быть, я жизнь отдам Померяться с судьбой? Отдам, что было мне дано Блаженства и тоски, За взгляд, улыбку, — за одно Пожатие руки. |
