55. «Как нам пережить расставанье?..» Как нам пережить расставанье? Какая жестокая мука: Смотреть на земное сиянье И знать, что так близко разлука. Нельзя нам не думать о смерти — О самом высоком и важном. Нельзя нам не плакать, поверьте, Над маленьким счастьем бумажным. Был дом, над которым шумели Деревья, шептались дубравы. Там солнце всходило. Там пели Нам римские птицы о славе. Был в мире единственный город, Прекрасный, как в туберкулезе, Печальный, как арфа, как холод, Слетевший к порядочной розе. И вот ничего, кроме неба. Ни шума деревьев, ни крыши, И только свинцовое небо Склоняется ниже и ниже. 1931 56. ЖИЗЕЛЬ Она вставала спозаранок. Как бабочка средь тучных роз, Среди румяных поселянок Трудилась в этом мире слез. Смотрите, как она порхает В балетной юбочке своей, Каких на свете не бывает В стране чепцов и бумазей. И туфелек, таких воздушных, Таких послушных для стихов, Не шьет сапожник простодушный В краю пудовых башмаков. Не умирай, Жизель! Средь прозы Ты покидаешь нас, любя. Сапожник-пьяница сквозь слезы С галерки смотрит на тебя. 1931 57. «Ты улыбаешься во сне…» Ты улыбаешься во сне, В какой-то призрачной стране, Быть может, ангелам в раю, У светлой смерти на краю. Проснешься, и порвется нить, Ты снова будешь говорить О тряпках, о пустых вещах И о хозяйственных делах. И только твой стеклянный взор, На полуслове разговор Вдруг прерванный с печальным «ах», Ломанье пальцев, женский страх Напомнят пред разлукой мне, Что улетает в тишине, К подругам неземным спеша, Твоя бессмертная душа. 1931 58. РУССКАЯ СКАЗКА М.С. Осоргину Топал медведь косолапый — Топ — топ. Хлопал мороз в рукавицы — Хлоп — хлоп. Рубили дубы дровосеки — Тук — тук. Жил-был царевич. Однажды Охотился он на лису. Жила средь зимы картонажной Снегурочка в русском лесу. Жила-поживала. Смотрела В окошко на призрачный лес, А снег бертолетово-белый Все падал и падал с небес. В тех рощах стрелок заблудился. И видит — избушка. — Кто там? — Пустите погреться, я сбился С дороги по лисьим следам. — Пусти меня в сердце, снегурка! — Царевич, там холодно, лед: Прелестная белая шкурка Не греет, тепла не дает. Но сердце растаяло. Розы Непрочны в стране ледяной, И крупные женские слезы Катились одна задругой. И как в Мариинском театре — Средь белых деревьев зимы Вдруг нежная музыка смерти И розовый снег… Это — мы. 1931 59. «Рассеянно томясь в заботах дня…» Рассеянно томясь в заботах дня, Ты улетаешь ночью от меня И на свету, с дороги голубой Ты возвращаешься в слезах домой. Навстречу отрываясь от стола, Я спрашиваю: — Где же ты была? Где пропадала ты? На небесах? Но почему вернулась ты в слезах? Ломая руки, слыша чей-то зов, Не находя в рассказе нужных слов, Ты вспоминаешь медленно, с трудом, Какой-то белый и высокий дом, Какие-то далекие холмы, Туманные деревья у воды. Ты говоришь: — Я видела страну, Похожую на райскую луну. Я видела, как с неба падал снег На берега огромных черных рек. Я слышала в морозной тишине То музыку, то долгий плач во сне. Но не могу припомнить я, увы, Названье этой призрачной страны. Быть может, то Россия или рай, Такой прекрасный и печальный край… 1931 60. «Свинцовые пчелы…» Свинцовые пчелы И славы закат. Балетные школы. Зима. Петроград. Единственный город Ко сну отходил, К любви, в этот холод Гранитных могил. Кружилась от этой Любви голова, И черною Летой Казалась Нева. Там редкостью нежной Вдруг сделался хлеб, На муз неприлежных Разгневался Феб, Там гибелью сонно Весь воздух дышал В пустыне колонных И зрительных зал, Там к северной розе Слетала весна, Но в мраморной позе Уснула она. Любовь! На пороге Столицы — чума, И нас на дороге Застигла зима. Я холод дыханьем Своим согревал, Я в ночь расставанья Очей не смыкал. Хрустальной могилой Стал город пустой, И ты говорила, Прощаясь со мной: |
