32. «Мы в стеклянном и в призрачном мире…» Мы в стеклянном и в призрачном мире И под куполом низким земным, Мы, как бабочки, бьемся в эфире, Застилает нам зрение дым. И на этой печальной планете Ты живешь, как другие живут, — Возвращаешься на рассвете, Любишь бального пчельника гуд. Голубою огромною розой Складки райского платья легли, Мы гудим над тобою, сквозь слезы Воздух пьем и кружимся в пыли, Но потом отлетаем, как пчелы, И за автомобильным стеклом Проплывает наш город веселый Водянистым ночным цветником; Вот таким же туманным, негрузным Представляется мир по ночам И твоим воспаленным, медузным Близоруким прекрасным глазам, И прекрасен наш жребий печальный: Как над розой совсем голубой Биться в этой теплице хрустальной Черной бабочкою над тобой. 33. «Мир непрочен, как туман…» Мир непрочен, как туман, Рифма — горестный обман, Эхо с берегов иных, Ангельский ответ на стих. Замирает сладкий звук, Падает перо из рук, Черный ветер к нам летит, Прядь волос он шевелит Над высоким смертным лбом, Будет тишина потом, Пеплом заметет наш путь, И замерзнет в трубке ртуть. Тучи снежных мотыльков Прилетят к нам с облаков, Засинеет вечный лед, Роза, где твой майский мед? 34. ЭЛЕГИЯ Нас ждет летейское забвенье, Душевный остывает жар, Разменивает поколенье На побрякушки светлый дар, Большие горестные страсти Не озарят его забот, И в клетку, в пекло львиной пасти, Никто за розой не пойдет, И лучшие, с кем мы делили Кусок последний и судьбу, Давно уже лежат в могиле, Вкушают смертный сон в гробу — Как спелая пшеница зноем, Они под Марсовым серпом Высоким и прекрасным строем Легли на поле роковом. А я еще могу глубоко Дышать сим воздухом земным, Надеяться на милость рока Под этим небом голубым. Трамвай на улицах пригожих, Как тяжкая пчела, поет, Торговка на углу прохожим С тележки розы продает, Но вот туманят зренье тени Под призрачный галоп копыт, И ветерок с полей сражений Мои стихи пошевелит. О мужи! В черный полдень с вами Мы не легли на поле том — Мы в горькой дружбе с лекарями С постелей в вечность перейдем. 35. РОКОВОЕ
Роза, ты — охапка голубая Воздуха и горсть земли, Смерть моя, — ты ранка пулевая С левой стороны груди. Смерть встает прекрасным черным садом Из горошины свинца, Веет смертной тенью и прохладой На пылание лица. Мы ликуем, гибнем, губим, плачем, Дышим розой и чумой, И вверяем похоронным клячам Наш короткий путь земной. <1929> 36. НА ПОЛЮС Леденцом океан замерзает, Раскаленною стужей дыша, И под призрачным небом витает Ваша — как ледяная — душа… И за айсберговым частоколом Мы плывем в нежных тучах гагар, Погибаем стальным ледоколом, И дыханье клубится, как пар. Но цветут эскимосские розы На окошках полярных домов, И цикады стрекочут в морозы В лунных рощах арктических льдов, И в бревенчатой скуке зимовок, Грея пальцы над жалким огнем, В царстве ворвани, шкур и винтовок Я вздыхаю о Вас перед сном. Спят собаки — косматые братья, А над крышей антенна поет, Как шумит Ваше черное платье, Как в Европе играют фокстрот. 37. ЭЛЕГИЯ ВТОРАЯ Темнеет солнце славы Средь стихотворных бурь. От гибельной отравы Обуглилась лазурь. Не верьте обещаньям, Что не забудут нас, И голубым сияньям Больших, но лживых глаз, Земля — комочек пыли, А небо — темнота, Не будет на могиле Ни розы, ни креста. За что нам слава? — Плачет В час гибели народ, И кумушки судачат О смерти у ворот. За что? За горсть прелестных Туманных, темных строк, Зато, что на небесный Летим мы огонек? Но в каменные латы Закован Командор, На кладбище лопаты — Звон командорских шпор, Все ближе громыханье Безжалостных шагов, Как бабочек порханье Наш бренный мир стихов. |
