— Хорошо приготовлено. Очень вкусно. Когда у нас кончаются деньги, мы готовим себе именно такую еду.
Прощаясь, он поблагодарил нас за радушный прием:
— Я почувствовал себя у вас так, будто и не уезжал из Занзибара. Жаль только, что не услышал ни одной вашей песни, не увидел ваших танцев, не попробовал ваших блюд…
Розыгрыш
Когда мы закончили очередную шахматную баталию, самый молодой работник нашей группы Крохин, собирая фигуры, заметил:
— Ты только посмотри, как этот Пампушкин зарылся носом в бумаги. Что это на него сегодня нашло?
— Хочет доказать, что он один здесь работает, а остальные баклуши бьют, — ответил я.
— Видимо, хочет дослужиться до премии.
— Может, и дослужится, — кивнул я.
— Слушай, у меня идея, — перешел на шепот Крохин. — Давай его разыграем. Скажем, что его представили к премии.
— Правильно! К Государственной! — подхватил я.
— К Государственной — это слишком. Не поверит, — трезво рассудил Крохин. — Давай скажем, что его представили к премии имени… имени… Ну, хотя бы Кульбяко-Старгородского. Это фамилия одного моего друга детства, очень хорошего парня.
— Но ведь такой премии нет, — возразил я.
— Конечно, нет. Но Пампушкин об этом не знает!
Мы вышли из комнаты и позвонили по телефону, висевшему в коридоре.
— Лаборант Пампушкин слушает, — послышалось в трубке.
— Товарищ Пампушкин, поздравляем вас! — измененным голосом торжественно произнес Крохин. — Решением соответствующей комиссии вам присуждена премия имени Кульбяко-Старгородского.
Минуту трубка молчала.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом ответил наконец Пампушкин. — Большое вам спасибо! — уже тверже и радостней добавил он.
— Это вам спасибо, — проникновенно сказал Крохин. — Как председатель комиссии по присуждению премий имени Кульбяко-Старгородского хочу вам пожелать здоровья и заверить, что премия будет вам перечислена на домашний адрес, а документы в самое ближайшее время вручу лично…
Когда мы вошли в комнату, Пампушкин так выразительно посмотрел на нас, что сомнения сразу развеялись — он поверил.
— Можете меня поздравить: я лауреат премии имени Кульбяко-Старгородского, — сказал он.
— Не может быть! — изумился Крохин.
— А за что это тебе? — спросил я.
— Как за что? За добросовестный и вдохновенный труд! — с гордостью ответил Пампушкин. — Я всегда чувствовал, что имею право на большее, чем ставка лаборанта, и, как видите, не ошибся.
— Поздравляем, — нарочно равнодушным тоном бросил Крохин.
— С тебя причитается, — подыграл я ему.
Пампушкин сложил все бумаги в ящик и весело забарабанил пальцами по неполированной поверхности стола. Затем сорвался с места, якобы вспомнив о каком-то неотложном деле, и вихрем вылетел из комнаты..
Вернувшись из кабинета директора — там проходило совещание, посвященное укреплению трудовой дисциплины, — старший группы Середа и его заместитель Монах поинтересовались:
— Что за премию присудили нашему Пампушкину? Весь институт об этом шумит, а мы впервые слышим.
— Премию имени Кульбяко-Старгородского. Очень почетная награда, — сказал Крохин.
— Говоря откровенно, я и не знал о такой, — признался Середа.
— Радио нужно слушать и газеты читать, — с упреком сказал я.
— Ну как же, — солидно поддержал меня Крохин, — об этой премии все знают.
— Не иначе как по знакомству ему присудили, — предположил Монах.
— Наверняка кого-то имеет в этой комиссии, — охотно согласился с ним Середа.
Научный сотрудник Брылев влетел в комнату, будто за ним гнались:
— Если это только правда, я немедленно пойду в комиссию и скажу, что они присудили премию бездельнику и ничтожеству, поскольку…
Досказать свой гневный монолог он не успел — в комнату с улыбкой на устах вошел Пампушкин.
— Поздравляю, — сказал Брылев таким тоном, словно высказывал соболезнование.
— И я поздравляю, — хмуро буркнул Монах.
— Ну что ж, товарищи, — торжественно начал Середа, — вот и мы имеем в своем отделе лауреата. На месте Пампушкина эту высокую награду лично я воспринял бы как аванс на будущее…
Резко распахнулась дверь, и к нам вошел сам заместитель директора Иван Свиридович.
— Говорят, здесь кого-то медалью наградили. Хочу поздравить от имени дирекции, — сказал он. — Награда — это весьма почетно.
— Не медалью, а премией. Премией имени Кульбяко-Старгородского, — сказал Середа.
— Имени кого? — переспросил удивленно Иван Свиридович.
— Имени Кульбяко-Старгородского, — повторил Середа. — Вы разве не слышали? Об этой премии газеты писали, по радио говорили.
— Как же, как же! Конечно! — закивал головой Иван Свиридович…
На ближайшем институтском профсоюзном собрании лично Иван Свиридович предложил избрать в президиум лауреата Пампушкина. О Пампушкине появилась статья в стенгазете, в которой утверждалось, что он — один из самых перспективных лаборантов института. Из общей очереди на улучшение жилищных условий его перевели в очередь остро нуждающихся.
А вчера мы узнали, что в наш отдел дают ставку старшего научного сотрудника. Не исключено, что Пампушкин сразу станет старшим научным.
Поиграли, и хватит, — сердито заявил Крохин, Первый претендент на эту ставку Брылев. Он ее пять лет ждал. Да и мы в сравнении с этим Пампушкиным академики. Предлагаю немедленно во всем признаться…
Когда я закончил рассказ о нашем остроумном розыгрыше, в комнате воцарилась гробовая тишина. Наконец ее нарушил Брылев:
— По-моему, сегодня не первое апреля.
— Действительно, — поддержал его Середа, — работать надо, а не отрывать людей от дела глупыми шутками.
— Мы не шутим. Розыгрыш это! — поклялся Крохин. — Да и премии такой нет.
— Ну, это вы бросьте! — возмутился Монах. — Сам в газете читал, по радио слышал.
— Завистливые люди на все способны! — гневно воскликнул Пампушкин и победоносно посмотрел на нас. — Даже на вранье!
— Пойду к директору! — с вызовом заявил Крохин. — Над нами весь институт смеяться будет…
Вернулся он хмурый и притихший. Молча углубился в свои бумаги и на мое «Ну как?» только недоуменно пожал плечами.
— Ничего не понимаю, — сказал он после работы. — Директор назвал меня клеветником, а Иван Свиридович, сидевший в его кабинете, клятвенно подтвердил, что слышал о премии Кульбяко-Старгородского по радио. И, кажется, говорит, даже фамилию Пампушкина называли.
— Слушай, — положил я ему руку на плечо, — а может, действительно существует премия этого… как его… Кулебякина? И Пампушкин действительно лауреат этой премии?..
В поисках героини
Известный кинорежиссер залпом выпил полстакана минеральной, откашлялся и продолжил захватывающий рассказ об истории создания своего лучшего фильма.
— Особенно тяжело было подобрать героиню — царевну Несмеяну. Кого только не пробовали на эту сложную роль! Десятки «звезд», сотни начинающих — и все безрезультатно. Однажды остановились было на выпускнице театрального института. Но вдруг в разгар съемок случилось нечто совершенно непредвиденное: оператор споткнулся о ногу ассистента и упал.
И пришлось отказаться… Нет, нет, не от оператора. От выпускницы. Дело в том, что, когда оператор споткнулся и упал, актриса начала дико хохотать. А вы сами понимаете, что это за Несмеяна, которая может хохотать по такому пустячному поводу. Ведь у нее не должно быть и подобия улыбки! У нее должно быть каменное лицо. Женщину, которую ничто не могло бы пронять, — вот кого мы искали. Искали долго и безуспешно. Наконец поместили объявление в газете.
И вот приходит ко мне девушка. Хорошенькая, молоденькая, с милыми ямочками на щечках — ну прямо загляденье! Только взгляд холодный. Такой, что аж дрожь пробирает.
«Попробуйте меня на роль Несмеяны», — просит.
Начали пробовать. Я ей стал наисмешнейшие анекдоты рассказывать — ни разу не засмеялась. Оператор трижды спотыкался о ногу ассистента и при этом комично падал — даже не улыбнулась. Четыре клоуна продемонстрировали перед ней свои коронные номера — никакой реакции.
