— Осталось три лотерейных билета специально для вас, — сказал я Сидору Тимофеевичу.

— Ваши билеты меня не волнуют, — сухо ответил он.

— Как это — не волнуют? — возмутился я. — Все берут, понимая, что это государственное дело, а вас не волнуют…

— Послушайте, уважаемый председатель месткома, — сказал он сердито, — насколько мне известно, покупать билет или не покупать вправе решать сам член профсоюза.

— Все это так, — согласился я, — но почему вы хотите быть исключением? Все купили, а вы отказываетесь.

— Потому что не хочу…

— Никогда не думал, что вы такой скряга!

— Дело не в жадности. Я могу вам даже подарить рубль, а билета не возьму.

— Нельзя быть таким предубежденным, — мягко сказал я. — Вот мой дед, купил один-единственный билет и выиграл по нему детский велосипед. Представляете, как радовались они с бабкой, ведь в детство и в глаза не видели ничего подобного.

— Не убеждайте меня, я и сам знаю, что билеты, случается, выигрывают.

— Тогда испытайте свое счастье. Возьмите, ну хотя бы один. Помяните мое слово — выиграете!

— Так именно этого я и боюсь, — сказал Сидор Тимофеевич.

— Выиграть?

— Конечно. Поймите меня. Я живу себе спокойно, коллекционирую крыльца кузнечиков и вдруг становлюсь владельцем машины. Вся жизнь моя полетит вверх тормашками. Надо думать о гараже. Нужно ночи не спать, волноваться: украдут или не украдут. Все знакомые будут требовать покатать их. А поскольку всем по угодишь, постепенно я потеряю друзей. Сын пойдет на курсы автомобилистов, и от этого будет хромать его учеба в техникуме. Дочь тоже захочет научиться водить машину. И я все время буду думать: задавила она кого-нибудь или ее кто-то? А в субботу и воскресенье жена захочет поехать за грибами, сын — на речку, дочь — на ипподром… Все перессорятся, переругаются. А я покой люблю…

— А что, если вдруг вы не автомобиль выиграете, а, например, стиральную машину?

— Тоже невесело. Так жена стирает себе, а я в это дело не вмешиваюсь. А представьте, появится стиральная машина. Придется и мне включаться в работу: крутить ручку, перетягивать с места на место. Ну, и потом вся эта бытовая техника имеет тенденцию ломаться. Надо вызывать мастера, целый день сидеть дома в ожидании его. А он возьмет и не придет. Или придет, по скажет, что нет запчастей. Или предложит отвезти в мастерскую…

— Но есть же совсем простые выигрыши, к примеру соковыжималка, — напомнил я.

— Простые? — саркастически усмехнулся он. — Да вся наша семья будет танцевать вокруг этой соковыжималки! И, конечно, больше всех перепадет мне. Так мы берем, когда нужно, сок в магазине. А будет соковыжималка — каждый день придется покупать разные овощи и фрукты, а потом чистить их и резать…

— Но может случиться, — улыбнулся я, — что вы и ничего не выиграете.

— Нет, — грустно покачал он головой, — я слишком несчастливый.

— Поверьте, я столько покупаю билетов и лишь раз выиграл…

— А я выиграю точно! Еще когда студентом был, помню, бросили мы вдесятером жребий, кому из нас розу с цветника сорвать, чтобы подарить на именины Лене, моей теперешней жене. Мне выпало! С тех пор я перестал верить в свою удачу…

— Сегодня не могу, — сказал я Николаю, когда мы по привычке остановились у пивного бара. — Меня ждет жена…

— По кружечке. И ни капли больше.

— Нет! — твердо ответил я, удивляясь своей решительности.

— С этого всегда и начинается, — язвительно сказал Николай. — Сперва человек отрывается от коллектива, а там, глядишь, и пропал. Пошли, ребята, а от пусть за юбку держится.

Ладно, думаю, это тебе даром не прейдет.

Целый день я вынашивал план мести, а утром начал действовать.

Мои окна как раз напротив окон Николая, и я стал демонстративно чистить картошку на подоконнике — чтоб увидела его жена. На том же подоконнике я выстирал себе рубашку, а потом, громко ухая, вытрязнул коврик…

Вечером, после работы, я стоял возле дома с цветами. Сказать, что моя жена была удивлена, значит не сказать ничего. Она была настолько поражена, что даже предложила измерить мне температуру.

Зато жена Николая…

В общем, я знал, что делал.

На следующее утро я слегка освежил программу. На виду у жены Николая я все на том же подоконнике сперва слепил пельмени, потом взбивал крем.

После этого, встретив меня на работе, Николай даже не поздоровался.

Целую неделю его прекрасная половина была свидетельницей моих домашних подвигов. А он!.. Чего только он по делал, чтобы заставить меня прекратить подрывную деятельность! Сначала игнорировал, потом слезно умолял пожалеть его, обещал даже подарить свой старый мотоцикл. Наконец пригрозил поднять против меня общественность.

— Никому не дано право разрушать семью! — кричал он.

В воскресенье я увидел, как из окна напротив летят предметы мужского туалета. А следом из дома вылетел сам Николай с чемоданом в руке и быстро зашагал к вокзалу.

Однако вскоре он возвратился.

В тот же вечер я увидел его… в фартуке.

Через несколько дней, когда мы возвращались с работы, я предложил Николаю:

— Зайдем в пивной бар? По кружечке выпьем?

— Что ты, — он даже съежился, — у нас сегодня постирушка, никак не могу.

— Вот так всегда, — заметил я: — сперва человек отрывается от коллектива, а там, глядишь, и пропал…

Домой я вернулся в чудесном настроении. Жена встретила меня ласковой улыбкой. И тут же робко спросила:

— А цветы где же?

— Забыл купить, — честно признался я.

На следующий вечер она удивилась, почему не начищена картошка. А еще через день недовольным голосом сказала:

— Мне кажется, ты давно не лепил пельмени и не взбивал крем.

Я возмутился:

— Ты что же, думаешь, я всегда буду этим заниматься?..

В окно полетели мои носки и шляпа.

На следующий день жена уехала к матери.

Я немедленно купил цветы и помчался за ней.

Она швырнула букет на пол.

И протянул ей коробку конфет.

Она презрительно отвернулась.

Тогда я использовал последний козырь: снял плащ, и она увидела на мне… фартук.

Домой мы вернулись вместе.

— А теперь, дорогие гости, — объявила весело хозяйка, — предлагаю вашему вниманию новинку кулинарии — салат по-новозеландски.

Не знаю, как новозеландец отнесся бы к этому блюду, но лично я проглотил ложку салата, будто проглотил ложку касторки.

— Ну как? — спросила меня хозяйка.

— Изумительно! — соврал я, потому что только вчера прочитал брошюру «Как вести себя в гостях». — Вкуснее не бывает!

Все присутствующие мужчины тоже не обошли вниманием этот салат. А женщины прямо на салфеточках стали записывать рецепт новинки.

В следующую субботу мы собрались у Ковшуков по поводу пятидесятилетия их отпрыска. Центральным блюдом стола был конечно же салат по-новозеландски. Сама хозяйка обошла всех гостей, чтобы положить каждому по две ложечки «этой вкуснятины».

— Нравится? — почему-то решила она спросить именно у меня.

— Не то слово, — с трудом вымолвил я, так как салат застрял в горле.

Приближался мой юбилей. Начальник нашего отдела собрал всех, чтобы посоветоваться, какой мне вручить подарок.

— Как всем известно, — сказала секретарша Оля, — он больше всего на свете любит салат по-новозеландски. Так что лучшим подарком ему будет большая кастрюля такого салата.

В день юбилея начальник торжественно вручил мне кастрюлю салата по-новозеландски и предложил назвать его моим именем.

— Нам выговаривать проще, и юбиляру будет приятно, — такими словами закончил он свою речь.

После работы я пригласил всех своих коллег в ресторан. Меню составлял сам. Чтобы не было недоразумений, не включил в меню никаких салатов.

Выпив фужер шампанского, жена начальника под дружные аплодисменты сообщила, что в честь моего дня рождения лично для меня приготовила салат по-новозеландски. Естественно, первую ложку положили мне.