Когда я сказал приемщику ремонтного ателье, что купил испорченный компьютер-советчик, он от удивления заморгал голубыми глазами:

— Этого не может быть!

На его восклицание вышли мастера-ремонтники.

— Слыхали? — обратился к ним приемщик. — У клиента забарахлил компьютер «ВС-1».

— Исключается, — убежденно сказал представительный ремонтник в очках. — Эта машина вечная!

— Надежнее схемы не бывает! — поддержал его усатый коллега.

— А может, вы его случайно уронили с девятого этажа? Или использовали вместо кувалды? — ехидно спросил приемщик.

— Даже пальцем не прикасался! — горячо заверил я. — Вчера купил и тут же решил посоветоваться с ним. А он мне такое выдал, что ни в какие ворота не лезет.

Такая уж, наверное, у меня судьба — не везет с техническими новинками. Ну, пусть холодильник попался бракованный — все время из-за какой-то внутренней вибрации танцует, раздражая соседей. Бывают казусы и похуже. Пусть не повезло со скороваркой — как-то во время приготовления ужина она устрашающе зашипела и вылетела, словно ракета, в раскрытое окно. Как уверяет моя тетка, скороварка вместе с ужином превратилась в искусственный спутник Земли. Бывают такие неимовернейшие истории. Но этот компьютер?..

Когда «ВС-1» — Вечный, Советчик — уже обрел популярность, А все еще принадлежал к жалкой кучке скептиков, не воспринимавшей этого изобретения века. Но вскоре и я капитулировал. Еще бы!

Как известно, даже очень самоуверенные люди иногда нуждаются в совете. Причем все без исключения жаждут совета объективного. А нашим советчикам порой именно этой объективности и недостает. Им мешает быть объективными любовь или ненависть, зависть или просто равнодушие. А компьютер-советчик свободен от любых эмоций. Поняв это, я и купил его. О таком советчике только мечтать можно!

Представительный мастер, завинтив крышку, поправил очки и коротко сказал:

— Компьютер в полном порядке. Вы ошиблись.

— Я ошибся? Исключено! Представьте, вчера, как только принес его из магазина, спрашиваю: «Я бездарный человек?» А он мне в ответ: «Вы, как всегда, правы». Но это же чистой воды вранье! Соседи, знакомые, родные могут засвидетельствовать, что я не лыком шит. Пять рацпредложений и в самодеятельности, можно сказать, первая скрипка, хотя и играю на барабане. Разве это ни о чем не говорит?

— И все-таки компьютер не ошибся, — уверенно сказал мастер. — Вы сами ошиблись с вопросом. Надо было спросить; «Ведь я не бездарный человек?» И тогда бы услышали тот же ответ: «Вы, как всегда, правы». Это единственная фраза, которую он всегда произносит. И которая всех и всегда устраивает…

Разбор моего персонального дела был назначен на пятницу. Суровый взгляд председателя месткома не сулил ничего хорошего. Я понимал — выговором без занесения едва ли отделаюсь.

Мое воспаленное воображение рисовало ужасную картину. Хор членов профсоюза безжалостно вопрошает: «По-че-му?» Действительно, почему я регулярно опаздываю на работу? Я искал причину, которая хотя бы издали была похожа на уважительную. Но напрасно. Надо было что-то предпринимать…

На собрание валил народ, как на стадион. Приходили даже с семьями. Прибыли делегации соседних учреждений и предприятий.

Председатель месткома» поправив галстук на белоснежной рубашке — сегодня он был особенно торжественный, — поднял над головой ворох бумаг.

— А все началось с опозданий! — воскликнул он. — Все вы знаете, что случайностей не существует. Все в жизни взаимосвязано. Об этом еще раз свидетельствует дело Иваськина. Оказывается, он не только опаздывает на работу…

Шеи присутствующих вытянулись на несколько сантиметров.

— Иваськин — пьяница! — продолжал председатель месткома. — Вот в этом письме сказано, что он регулярно ночует в вытрезвителе. Бьет стекла у соседей и ломает деревья перед окнами даже райотдела милиции.

Шеи присутствующих вытянулись еще на несколько сантиметров.

— А вот еще одно письмо, — помахал председатель месткома бумажкой. — В нем сказано, что Иваськин — злостный алиментщик, что со своей последней женой он не живет уже третий год… А в этом письме, — от волнения голос председателя месткома охрип, — сообщается, что Иваськин, имея государственную квартиру, спекулирует частными домами!

— Пусть дурака не валяет, все выкладывает!.. Особенно про дома!.. Сначала про женщин!.. Надо всех его жен сюда пригласить!.. — раздались грозные крики в зале.

— Иди, Иваськин, сюда, на сцену, — пригласил меня председатель месткома. — Расскажи людям, как ты докатился до такой жизни.

Я вышел к трибуне.

— Дорогие сослуживцы и гости! — начал я взволнованно. — Вот у меня в руке документы, который опровергают всю эту клевету. Вот справка с подписью и печатью из вытрезвителя о том, что я там никогда не был…

— Точно, — подтвердил председатель месткома. — С подписью и печатью.

— А эту справку выдала мне жена за своей подписью и печатью управдома о том, что, кроме нее, никакой другой жены у меня нет и не было.

— Точно, — кивнул председатель месткома. — С подписью и печатью.

— Читайте! — предъявил я очередную справку. — Никакими домами я ее спекулировал.

С подписью и печатью, — пробормотал председатель месткома.

— А вот справка из милиции, что я никогда не судился, под следствием не находился, в темных делах замечен не был…

С подписью и печатью, — повторил председатель месткома.

— Так что, дорогие сослуживцы и гости, все это грязная клевета, ничтожная попытка замарать мое честное имя. И таким образом — ваше! — закончил я афористичной фразой.

— Анонимщика — к ответу!.. Клеветника — под суд!.. Иваськина — на Доску почета!.. Объявить ему благодарность с занесением!.. Иваськину — двадцать рублей премии! — раздались голоса в зале…

Через полчаса председатель месткома зачитал проект решения собрания.

Мне объявили благодарность. Попросили завтра же принести фото, чтобы поместить, его на Доску почета. Но двадцати рублей не дали. «Учитывая факты опозданий на работу, — сказано было в решении, — уменьшить денежную премию с 20 до 15 рублей».

А еще собрание постановило исследовать почерк, которым были написаны анонимки, и проверить, не пролез ли случайно в наш дружный коллектив клеветник.

Что касается последнего пункта решения собрания — я абсолютно спокоен. Все анонимки на себя я писал левой рукой.

Я проснулся оттого, что кто-то настойчиво дергал меня за рукав.

— Что, приехали? — не понял я спросонья.

— Да нет, это просто узловая станция, — успокоил меня незнакомец.

— А вам чего надо? — поинтересовался я, стараясь разглядеть его лицо.

Свет в купе был тусклым, поэтому, кроме усов, ничего примечательного в его внешности я не заметил.

— Хочу вам предложить прекрасные туфли сорок второго размера, — прошептал он.

— Могли бы это сделать и утром, — буркнул я.

— Утром будет поздно. Мне нужны деньги сейчас. Или никогда. Так что пользуйтесь моментом.

— Очевидно, где-то украли? — предположил я.

— Какая вам разница?

— За покупку краденого по голове не гладят.

— А разве на туфлях написано, краденые они или не краденые?

— И сколько хотите за них? — поинтересовался я.

— Дорого не возьму — пятерочка, и ладно.

— Можно глянуть?

— А чего ж. Они не то чтобы только из магазина, но вполне пристойные.

— Тоже мне пристойные нашел! А это разве не набойка, а это — не царапина? Наверное, не раз в ремонт сдавались.

— Если и сдавались, то уверен — только в образцово-показательную мастерскую.

— А носы какие узкие! Мода вчерашнего дня!

— Поэтому я недорого и прошу.

— Ничего себе недорого! Даю трешку.

— Четыре пятьдесят, и ни копейки меньше!

— И цвет отвратительный. Какой-то неопределенный. — поднес я туфли ближе к свету.