Строители буквально замерли на месте, ошарашенные моим монологом.
— Я смотрю — у вас и со зрением плохо. Даже окна не можете правильно расставить, И потом, что это за чушь — одно окно больше, другое меньше…
— Это не окно, а балконная дверь, — уточнил какой-то верзила.
— Прорабу будете такие сказки рассказывать! — отрезал я. — Наделали разных дырок в стенах, а теперь их дверьми называете…
— Вы чего работать мешаете? — подошел ко мне мужчина в шляпе.
— Уже доработались! — повысил я голос. — Дом не туда фасадом вымахали! Надо повернуть его градусов на сорок — пятьдесят…
— Послушай, ты, — высунулся из кабины водитель самосвала, — если тебя откуда-то выпустили на час-два, это еще не значит, что тебе дозволено хулиганить.
— А на твоем месте другой просто молчал бы! — с вызовом ответил я шоферу. — Кто ж так руль держит?! И колеса не туда повернуты, словно бежать собрался от автоинспектора. Да и сидишь неправильно! Тебе бетон кастрюлями таскать, а не управлять таким самосвалом.
— Да кто вам дал право людей оскорблять? — раздалось сверху. Это крановщица высунулась из кабины башенного крапа.
— А ты чего крюком размахиваешь? Разве так панели переносят?! — пристыдил я ее.
Видимо, кто-то вызвал милицию. Потому что ко мне приблизился молоденький сержант и отдал честь:
— Прошу…
— Вы как честь отдаете? — перебил я его. — А свисток как держите? Это ж вам не сигарета…
— Прошу прогуляться со мной! — с ледяной вежливостью сказал он.
По дороге в милицию я сделал замечание продавцу мороженого, который не там стоял, где мне хотелось бы его видеть. Обругал дворника за то, что он метет тротуар не слева направо, а наоборот, справа налево. Предупредил велосипедиста, что у него ноги не с того места выросли, потому что он тормозить не научился. Посоветовал старушке, которая несла как минимум двадцатикилограммовую корзину, не так усиленно дышать.
Кабинет участкового воодушевил меня на целую обойму замечаний, которую я выпустил единой очередью. Лейтенант даже глазами захлопал.
— Что вы дымите, как заводская труба? Дышать же нечем! А сейф где поставили? Ни пройти, ни проехать! За такой стол, как у вас, в комиссионном копейки не дадут. А ручку как вы держите? Сколько у вас в школе было по письму?..
— Кто вы такой, чтобы всех учить? — наконец опомнился участковый. — Кто вам дал такое право?
— Кто я такой? — удивленно переспросил я. — Футболист! Кто дал мне право всех учить? А разве вы, болельщики, сидя на трибунах стадиона, постоянно не учите меня, как бить, куда бежать, кому пасовать? Разве не мне адресуются все эти возгласы: «Куда бьешь, мазила?!», «Кому даешь, олух?!», «Чтоб тебе повылазило! " Вот я и решил, что тоже имею право на некоторые замечания…
Этюд
Когда я прочитал монолог Прохора из известной трилогии «Как дела, Федор?», члены приемной комиссии театрального института многозначительно переглянулись.
«Неужели не понравилось? Неужели не примут на актерский?» — с ужасом подумал я и предложил:
— Давайте еще один монолог прочитаю!
— Монологов хватит, — поморщился председатель приемной комиссии. — Сыграйте-ка лучше нам этюд. Представьте, что вы идете по улице…
Я представил.
— А навстречу вам — человек…
— Мужчина или женщина?
— Неважно. Ну, скажем, я, — сказал председатель комиссии. — Иду навстречу. Загляделся на девушку. И сбиваю вас с ног.
— Меня?
— Да, вас. Вы, допустим, падаете.
— И что же дальше? — заинтересовался я.
— А дальше это вы уж нам сами покажите, то если сыграйте. И так, чтобы мы поверили. Убедите меня, что я вас действительно толкнул.
«Такого убедишь!» — подумал я. И упал на пол.
Лежал до тех пор, пока кто-то из членов комиссии не заметил:
— Может, ему плохо?
«Ну, — думаю, — одного убедил».
Начал тихо стонать. Потом заохал громче. А затем перешел на крик. О помощи.
В дверях появились головы испуганных абитуриентов.
— Доктора! «Скорую помощь»! — требовал я.
Через считанные минуты надо мной склонились двое в белых халатах.
— Что с ним? — спросила врач, открывая бутылочку с нашатырем.
— Вот этот с ног сбил, — прохрипел я, указывая на председателя приемной комиссии.
— И не стыдно людей калечить! — вздохнула врач.
— Под суд его! — потребовал я и изо всех сил загорланил в открытое окно: — Милиция!
Пока милиционер подробно записывал фамилию, домашний адрес и должность председателя приемной комиссии, я покорно позволил положить себя на носилки.
«Убедил или не убедил?» — думал я, плывя по институтскому коридору.
— Оставьте его! — догнал нас член приемной комиссии.
— Неужели убедил? — радостно соскочил я с носилок.
— Это я убедил всех, что у вас талант, — сказал член приемной комиссии. — Так артистически падать и стонать! Да вы какого угодно футбольного судью обведете вокруг пальца. Только и будет штрафные назначать в ворота соперника. Так что с завтрашнего дня — на тренировку. Я вас записываю в институтскую футбольную команду.
И он скрылся за дверью с табличкой «Зав. спорт-кафедрой».
Чужая слава
Собрав нас, председатель месткома рассказал о письме дружинника. Кто-то из нашего отдела, повстречав ночью известного штангиста, учинил с ним драку. Кто именно, дружинник не знает, так как драчун вырвался из его рук и убежал. Но то, что это был наш сотрудник, он уверен.
— Придется кому-то сегодня влепить выговор, — сказал председатель, обведя всех суровым взглядом. — Так кто же это дебоширил ночью в районе Строительной улицы?
Все посмотрели на меня.
— Вы что, друзья? — смутился я. — Неужели меня подозреваете?
Все молчали.
— Верно, мой брат живет на Строительной, в тот день как раз справлял новоселье. И я действительно ночью возвращался домой. Но, поверьте, никакого штангиста я не встречал.
— Все ясно, — вздохнул облегченно председатель. — А может, ты просто выпил лишнего на радостях и не помнишь?
— Да нет же, клянусь! — заверил я.
— Клятвы тут неуместны, — сказал председатель. — Я тоже как-то выпил больше, чем надо, и потом, говорят, такое выделывал! А сам ничего не помнил.
— Но я отлично все помню. Вышел из дому и через несколько метров встретил такси…
— А может, ты штангиста за такси принял и пытался остановить? — пошутил кто-то.
— Вполне возможно, — улыбнулся председатель.
— Да поверьте же наконец, — сказал я, — в тот вечер я был совершенно трезвый…
Дружный хохот не дал мне окончить фразу.
— Ну и насмешил! — вытер слезы председатель. — Пойти на новоселье к брату и выйти оттуда трезвым? Что может быть смешнее?
Я оглядел присутствующих; ни у кого не было сомнений, что именно я был участником злосчастной драки.
— Посмотрите на меня, на мою фигуру, на мои мускулы! Разве я способен побить спортсмена, да еще штангиста?
— У меня есть знакомый, — отозвался с места уче-ник чертежника, — совсем хилый, но восемь порций второго может запросто съесть.
— Сознавайся, а то хуже будет! — грозно сказал председатель.
Что мне оставалось делать?
— Было, — говорю. — Дрался. Больше не буду.
— Э, так нельзя, — постучал по столу ладонью председатель. — Ты давай подробности. Почему подрался? Кто первым начал? Не для того же мы собрались, чтобы только факт констатировать.
— Какие подробности? — смущенно сказал я. — Ну, иду я после новоселья. Гляжу, по тротуару какой-то бугор движется. Я попросил его сойти с тротуара. Он ни с места. Тогда я ему так врезал, что он на другую сторону улицы перелетел!
— Какой силач! — выкрикнул женский голос.
— Вот это удар! — отметил чей-то бас.
— Неужели перелетел с одного удара? — осторожно переспросил председатель.
— Буду я еще на него два удара тратить, — небрежно сказал я.
— Позвольте! — возмущенно поднялся вдруг наш электрик. — К чужой славе хочешь примазаться? Не выйдет!
