— За такие деньги он еще и цвет хочет особенный! Или берите, или пойду предложу другому, — сказал незнакомец, заворачивая туфли в газету.

— Идите предложите. Где гарантия, что в соседнем купе не едет следователь милиции? — взял я его на испуг.

Он развернул газету и сказал, что согласен продать за три рубля.

«Ну повезло!» — улыбнулся я, засовывая туфли под подушку.

…Проснулся я оттого, что кто-то настойчиво дергал меня за рукав.

— Приехали? — не понял я спросонья.

— Приехали, — подтвердила проводница.

Я стал быстро одеваться.

— А где же мои туфли? Куда они запропастились?

— А вот они, выглядывают из-под подушки, — сказала проводница.

Да, это были мои туфли сорок второго размера. Неопределенного цвета. С набойками и царапинами.

— Алло! Слушаю… Неужели ото ты? Не может быть! Сколько лет, сколько зим!.. Проездом, говоришь? И только полчаса в твоем распоряжении? Ну, это просто свинство… Свинство, говорю, не остановиться хотя бы на несколько дней у своего старого приятеля… В санаторий едешь? Ото, конечно, уважительная причина. Хотя ничего бы не случилось с твоим здоровьем, если бы на день-другой пробыл меньше в этом самом санатории. Посидели бы, поговорили, вспомнили молодость. Я бы тебя свежей наливкой угостил…

Не пьешь? Ну что ж, пивком бы побаловались… Тоже нельзя? А что же тебе можно? А впрочем, неужели так важно, что есть или пить? Главное, увидеться, поговорить, вспомнить молодость. Я, например, уж если бы проезжал через город, в котором ты живешь, обязательно зашел бы к тебе. Ведь какие только расстояния не преодолевают друзья, чтобы встретиться хоть на день, на час!..

Я все понимаю. Да, путевка — дело серьезное. Жаль, конечно, что не можешь остановиться хоть на несколько часов. Ради других мог бы. Эх, жизнь, что она с нами делает! Как мы меняемся! Не дружба дли нас главное теперь, а какая-то печень!..

Что? Сделать остановку?.. На несколько часов?.. Билет поменять?.. Так это прекрасно! Замечательно! Но слушай, стоит ли ради нескольких часов толкаться у кассы, к дежурному по вокзалу обращаться? В конце концов, что такое несколько часов! Если бы ты хотя бы на пару дней мог остановиться. Знаешь, чайку бы попили. С наливкой. Ах, забыл! Значит, без наливки. А несколько часов — да их и на одну десятую воспоминаний не хватит…

Что? Согласен? Согласен остановиться на пару дней? А как же путевка? С этим шутить нельзя: опоздаешь в санаторий — не пустят. У моего приятели был такой случай. На день опоздал — не приняли. Неужели ты способен рискнуть путевкой, которую так сложно достать?..

Да, правильно, дружба — это главное. Но ведь и здоровье не последнее дело. А потом — что такое два дня? Они для нас промелькнут, как минута. Вот если бы ты вообще не поехал бы на свой курорт и решил провести у меня отпуск! Представляешь? Чайку бы попили, с наливкой. То есть без наливки. Посидели бы, поговорили, молодость вспомнили…

Что? Рвешь путевку и едешь ко мне? Ты с ума сошел! А санаторий? А печень? У меня дома диетических блюд не готовят!.. Постой, что ты делаешь?.. Порвал и путевку, и билет?.. И едешь ко мне? Фу, аж в пот бросило!.. Ну приезжай, конечно. Что уж теперь делать. Путевку не склеишь. А может быть, не совсем порвал? Может, склеить удастся? Алло! Алло!..

Об этом эксперименте много писали. О нем рассказывали по телевидению.

На глазах у большой аудитории молодому человеку предложили определить, какой кубик он держит в руке — черный или белый? Улыбнувшись, он уверенно ответил:

— Конечно, белый.

— Что вы, — возразил экспериментатор, — кубик черный.

— Белый! — стоял на своем молодой человек.

— Нет, черный, — твердо заявил экспериментатор. — Присмотритесь внимательнее.

Но как ни присматривался молодой человек, он не мог согласиться с экспериментатором. Он видел перед собой белый кубик и настаивал на этом.

Тогда экспериментатор призвал на помощь аудиторию. Высказываясь по очереди, присутствующие убеждали испытуемого, что он глубоко ошибается, называя кубик белым, что на самом деле кубик не белый, а черный.

Молодой человек упирался изо всех сил и наконец капитулировал.

— Так какой кубик вы видите перед собой? — торжественно спросил его экспериментатор.

— Черный.

— Теперь вы уверены в этом?

— Уверен, — прошептал молодой человек.

Эксперимент вызвал много споров. Некоторые люди ставили под сомнение возможность подобной метаморфозы.

— Дойти до того, чтоб называть белое черным! — возмущались они. — Быть такого не может!

А вот если бы они спокойно поразмыслили, если бы проанализировали свое поведение ну хотя бы на протяжении одной последней недели, то наверняка пришли бы к выводу, что сами часто выступают в роли испытуемого.

Бот взять меня. Обедаю я в кафе «Под липой». Меню жалкое. Блюда приготовлены так, будто повара торжественно поклялись навсегда привить посетителям отвращение к пище. А обслуживание?.. Ну как будто все человечество поделено на два лагеря заклятых врагов — клиентов и официантов.

И, представьте, я не возмущаюсь вслух, не пишу в книгу жалоб, не звоню в Управление общественного питания. Рассчитываясь с официантом, я говорю ему спасибо и даже оставляю чаевые. Ведь все так делают. Значит, считают это нормальным? А с какой стати мне быть белой вороной?

Или еще пример: купил я недавно туфли производства местной фабрики. С трудом надел их, но и шагу не смог ступить — ноги словно в тисках.

— Да эту фабрику закрыть нужно! — возмутился я. — Нет, так это оставлять нельзя! Буду писать во все инстанции!

— Погоди писать, — остановила меня жена. — Люди ж покупают. И, значит, носят. Если бы не покупали и не носили, обувная фабрика прекратила бы свое существование. Может, это у тебя ноги не стандартные? Не такие, как у людей?

И хотя я никогда не замечал за собой подобных отклонений, мой запал растаял, а возмущение уступило место растерянности.

«А может, действительно? — подумал я. — Может, это только мне туфли кажутся безобразными, а для всех они — вполне пристойные?»

Как-то пришлось мне принять участие в литературном диспуте. Обсуждались новые стихи молодого поэта. Воздух сотрясали такие эмоциональные восклицания, как: «Удивительная архитектоника…», «Смелые ассонансы…», «Оригинальные метафоры…».

Я хотел было возразить, что, на мой взгляд, это вообще не поэзия, а банальная тарабарщина. Но не успел и рта раскрыть, как меня просто затюкали.

«Очевидно, я ничего не смыслю в поэзии», — решил я и отказался от выступления.

Есть у меня коллега, который каждым своим шагом демонстрирует полное игнорирование принципов честности и порядочности. Такому в пристойном обществе просто не подали бы руки. Но я, бывает, даже первым протягиваю ему руку. Ведь так делают все. Так почему же я должен быть исключением?

Когда я принес вот этот опус редактору, он дважды перечитал его и кисло усмехнулся:

— Что-то я не в восторге от вашего произведения.

— Но всем очень нравится, — стал горячо заверять я его. — Все паши товарищи считают, что написано очень актуально.

— Ну, если все так считают… — пожал плечами редактор.

Сердце — не камень

— Алло! Я звоню из автомата. В магазине подарков выбросили очень милые шубки. Модно пошитые, а мех хоть и искусственный, зато, представь себе, достаточно теплый.

— Тогда покупай.

— Но она дорого стоит. За такую сумму я могу пошить роскошное пальто с голубой норкой!

— Тогда не покупан.

— По шуба — просто на редкость. Я не думала, что на нашей фабрике способны делать такие красивые вещи. Мне все будут завидовать.

— Тогда покупай.