— А-а, понятно, — кивнул Ревун. — По поводу вчерашнего? Знаете, я не из пугливых, но, когда ко мне заглянуло это чудовище, чуть не сошел с ума. Хотел в окно выпрыгнуть. Вы думаете, почему я вдруг на первый этаж перебрался? Чтобы в случае чего…

— Расскажите поподробнее, — попросил Несмачный.

— Поподробнее? Пожалуйста. Сижу я, просматриваю бумаги. Вдруг открывается дверь, и заходит он, этот инопланетянин.

— А кто, кроме вас, был еще в комнате?

— Никого. Сижу, значит, листаю бумаги. И вот заходит он. Стал как вкопанный. И сверлит меня глазами. Потом медленно двинулся ко мне, как удав к кролику. Ноги у меня сделались свинцовыми. Пошевелить не могу. И вдруг, когда он был от меня на расстоянии, как вы сейчас, дверь распахнулась, и в комнату влетели дети, пионеры. Кричат: «Дядя, у вас макулатура есть?» — «Есть», — отвечаю каким-то чужим голосом. Еле выдавил из себя. А этот тип постоял, постоял, повернулся и ушел…

— А может, вы ошиблись? Откуда вы знаете, что это был именно тот самый инопланетянин?

— Разве его можно не узнать? В самом лице уже что-то неземное. Будто робот, а не человек. Уверен, вы бы его тоже сразу же узнали…

— Еще бы не узнать! — воскликнула женщина, сидевшая за соседним столом. — Я бы со страху умерла. Это точно!

— Ничего, мы теперь Ревуна не оставляем ни на миг, — сказал усатый коллега.

— Пусть только сунется! — воинственно добавил молодой человек, на протяжении всей этой беседы сосредоточенно подстригавший ногти. В подтверждение своих слов он угрожающе помахал маникюрными ножницами.

Фельетонист местной газеты Андрей Свиридович Зареба встретил Несмачного как старого приятеля.

— Чувствую, — сказал он, — что разговор у нас с вами будет долгим, поэтому, с вашего позволения, я сначала закончу дела с нашей практиканткой, а тогда — весь к вашим услугам.

Практикантка, симпатичная черноглазая девушка, чуть не плакала от обиды.

— Неужели вы меня считаете такой беспомощной, Андрей Свиридович? Неужели я такая бездарность, что большего мне и поручить нельзя?

— Леночка, солнышко мое, — снял очки Зареба, — запомни раз и навсегда: не бывает в журналистике мелких тем. У нас тут недавно был один любитель глобальных проблем, все обвинял нас в мелкотемье. Мол, до каких пор вы будете писать об управдомах и водопроводчиках, продавцах и официантах? Где солидные проблемы? Где масштабность и обобщение? На всех летучках терзал наш отдел за мелкую и беззубую критику. Призывал выходить на уровень главков и министерств. И вдруг как-то прибегает и весь трясется от негодования. «Немедленно пишите фельетон! Все ваши проблемы ломаного гроша не стоят по сравнению с тем, что со мной произошло! Это должен быть материал века, такой, чтобы другим было неповадно! Негодяи! Бюрократы! Если вы не сделаете из них отбивную, я перестану уважать вас как фельетониста!» Оказывается, у него всего-навсего крыша течет. Но, конечно, в ту минуту для него это была проблема из проблем. Попробуй писать о глобальных вопросах, если тебе на голову льет..

Девушка улыбнулась. Кажется, Зареба ее убедил.

— Но я ведь и не требую, чтобы вы поручили мне что-то очень серьезное. Но это вот — примитивно. Ну, топчут люди траву, когда идут к этой дырке в заборе. Ну, директору парка приходится чуть ли не каждый месяц латать эту дырку. Вот если бы люди были сознательными и ходили через ворота, до которых всего полквартала! Ах, ах, ах! Такие проблемы сегодня, по-моему, даже для районного окна сатиры мелкие. А писать об этом в солидной газете… И тем более на полном серьезе проверять факты!..

— Факты, золотце, всегда нужно проверять на полном серьезе, — надел очки Зареба. — Ибо даже ту дырку в заборе можно рассматривать и под другим ракурсом.

— Под каким же, интересно? — прищурила глаза практикантка.

— А под таким, что люди, идя напрямик к автобусу или троллейбусу через дырку в заборе, вместо того чтобы тащиться лишний квартал в обход, экономят каждый раз пятнадцать, а то и двадцать минут. А если умножить эти минуты на количество ходок и на количество людей? Вот и возникает вопрос: не рациональнее ли сделать лишний вход в парк, чем ежемесячно латать несчастную дырку?

— Тогда, извините, Андрей Свиридович, можно глянуть на этот вопрос и с другой точки зрения, — сказала девушка.

— С какой именно?

— Например, мне удобнее, вернее, рациональнее зайти к вам в редакцию через окно, а не в дверь. Это тоже экономия нескольких минут. А если умножить эти минуты на количество моих возможных визитов, то представляете, сколько я смогу сэкономить времени!

— Наконец-то мы с вами пришли к выводу, что у самого, на первый взгляд, мелкого вопроса может быть много интересных аспектов решения. А что касается вашего замечания, то скажу вам так: рациональность без здравого смысла — это уже отклонение, если хотите, абсурд. Журналисту никогда не должно изменять главное — чувство меры…

— Сдаюсь, — сказала практикантка. — Тогда, наверное, вы и то письмо мне дадите, о котором вчера рассказывали?

— Конечно. Кстати, их можно объединить. Простите, Леночка. — Зареба повернулся к Несмачному: — Может, я дам вам газету с фельетоном? Пока вы прочтете его, мы закончим нашу беседу.

— Согласен, — кивнул Несмачный. — Давайте сделаем так.

Он быстро нашел на четвертой странице фельетон «Под маринадом». В нем речь шла о том, что многие рационализаторские предложения об улучшении городского транспорта Ревун маринует в ящике своего письменного стола.

— Чаю хотите? — предложил Зареба, когда ушла практикантка. — Не пожалеете. Как в лучших чайханах Средней Азии — и крепкий, и душистый!

— С удовольствием попью, — улыбнулся Несмачный.

Зареба достал из шкафчика кипятильник, чайник и стаканы.

— Такой напиток пить бы из пиал, — вздохнул он. — Но что поделаешь, придется из граненых стаканов…

Дверь резко распахнулась, и в комнату вбежал, тяжело дыша, пожилой мужчина. Плащ расстегнут, волосы растрепаны.

— Быстрее! Быстрее, товарищи!

— Что быстрее? Куда быстрее? — спросил его Зареба.

— Вот… Сейчас… — Задыхаясь, мужчина достал из кармана лист бумаги. — Немедленно дайте в номер. Я всю ночь не спал. Но все-таки закончил.

— Что закончили? — спросил его Зареба.

— Фельетон в стихах. Называется «Инопланетяне, вон из вашего города!». Еще не поздно в завтрашний номер?

— К сожалению, поздно, — сказал Зареба. — И вообще сейчас очень поздно. Редакция закрыта. А мы тут случайно засиделись. Так что приходите завтра, Внимательно прочитаем, прорецензируем…

— Зачем же тогда я так спешил? — в отчаянии произнес мужчина. — Скажите, зачем я здоровье тратил?

— Этого я уж не знаю, — ответил Зареба, выпроваживая посетителя из редакции.

Вернувшись, он устало опустился в кресло.

— Просто сил нет! И хочешь быть вежливым, да нервы не выдерживают. А с этим инопланетянином и вовсе меня замучили. Верят же люди таким идиотским слухам!

— А вы не верите? — спросил Несмачный.

— Я? Что вам сказать? У моего приятели была в жизни такая дикая история. Он как-то, чтобы попугать соседей, пошутил, что купил удава. Ему просто надоело их нахальство: лезли к нему с самыми невероятными просьбами. А он человек творческий, любил одиночество. Поначалу его рассказ всерьез не воспринимали. Пришлось ему прибегнуть к разным хитростям, чтобы поверили. Кое-кого удалось убедить, а те, в свою очередь, убеждали других, будто бы своими глазами видели в его квартире настоящего удава. Вот тут-то он и потерял покой, к которому так стремился. Посыпались жалобы во все инстанции, ему угрожали по телефону, его травили во дворе и на улице. На работе трижды создавали комиссии по проверке. И как он ни доказывал, что все это выдумка, фантазия, что он сам живого удава даже в зоопарке не видел, — никто не верил. Несколько его соседей в панике покинули дом, а остальные устроили ему такую жизнь, что хоть из квартиры не выходи. И вот один мастер-декоратор сделал ему синтетического удава. Он был так похож на настоящего, что к нему даже дотронуться было страшно. Собрал мой приятель всех соседей и на их глазах закопал удава в землю. Мол, смотрите, вы победили, я его уничтожил. Но и это не помогло. Поползли слухи, что у него проживает целое семейство удавов. А закончилось все тем, что как-то ночью он сам принял шланг от пылесоса за удава и закричал: «Спасайте!»…