Несмачный прибыл в контору за пятнадцать минут до начала рабочего дня. И, куря в коридоре, от нечего делать прислушивался к любопытному диалогу.

— Ты что, ночуешь здесь? Я впервые притащился так рано, а ты уже на месте.

— Что тут удивительного! Я стал образцово-показательным. Теперь пусть попробует заведующий хоть в чем-нибудь меня упрекнуть! Тут, пока ты был в командировке, такие события развернулись!

— Ну, ну…

— Уверен, сегодня тебе об этом расскажут, конечно же, в соответствующей интерпретации. Понимаешь, сижу я и куняю. Ты ведь знаешь, как это у меня здорово выходит. Сквозь мои дымчатые очки и не заметишь, что я задремал. И снится мне сон. Вроде заходит заведующий и начинает меня отчитывать. Мол, и это не то, и это не так. Ну, я и сказал ему все, что о нем думаю.

— Это тебе снилось?

— Говорю же, во сне ругаю заведующего, режу ему правду-матку в глаза — бескомпромиссно и принципиально. Все аж рты поразевали. Некоторые просто окаменели от удивления. Не ждали такого от меня, всегда выдержанного и деликатного. И хотя я сплю, а понимаю, что это мне снится. Даже мысль мелькнула подсознательно: вот если бы и в жизни я был такой смелый! А заведующий аж глаза выкатил, и речь у него отобрало. Губы дрожат.

— Могу себе представить!

— Не можешь, потому что такое нужно самому видеть. Так вот, снится все это мне, а просыпаюсь — и действительно вижу перед собой заведующего. Стоит, весь трусится, звука выдавить из себя не может. «Да как вы смеете?! — наконец заорал. — Вы, первый бездельник в нашей конторе, обвиняете в безделье меня!..» Короче, это был не сон, а ужасная реальность. Мне только казалось, что я сплю, а на самом деле… Говорят, его потом два часа в чувство приводили. Так что представь, во что мне может обойтись теперь любое опоздание. Оно будет последним, по крайней мере в этом учреждении…

Заведующий прибыл ровно в девять.

Несмачный выждал несколько минут — пусть начальник снимет пальто, сядет за стол — и открыл дверь с табличкой «Иван Иванович Узварович».

Заведующий сидел за столом еще в шляпе, но уже с ручкой в руке.

— Меня нет, — не поднимая головы, буркнул он.

— А мне кажется, что вы есть, — возразил Несмачный.

— Это вам только кажется, — процедил сквозь зубы Узварович.

— Ну, если мне это только кажется… — задумчиво произнес Несмачный и положил на стол свое удостоверение.

Заведующий тут же вскочил:

— Миллион раз простите! Поверьте, никогда не был бюрократом. Но иногда обстоятельства бывают выше нас. Мне к одиннадцати надо докладную в трест представить. Сами понимаете, если не сосредоточиться…

— Я вас ненадолго задержу. Меня интересует история, которая произошла с Опняком.

— Ужасная история! Я после нее и сон потерял, и аппетит. Какой-то посетитель пожал ему руку, и это его так потрясло, что он постарел лет на двадцать. Стал седым и сморщенным. Кому ни рассказываю — все смоются. Если бы не свидетели, которым я верю даже больше, чем себе, ни за что бы…

— А можно повидать товарища Опилка? — прервал заведующего Несмачный.

— Конечно, можно. Можно было бы, если бы он не был в отпуске. За свой счет попросил, и я не посмел ему отказать. После такого потрясения, сами понимаете, надо, если удастся, хоть немного себя в порядок привести.

— Вы упомянули свидетелей. Кто-то действительно видел этого странного посетителя?

— Нет, посетителя не видели. Но видели Опилка буквально через несколько минут после того, как инопланетянин ушел. Среди них была одна нервная женщина. Так она до сих пор все время дергается, будто ее к электричеству подключили, — такое впечатление произвел на нее внезапно постаревший Опняк.

— А что за человек этот Опняк?

— То есть вы просите дать ему характеристику?

— Если можно.

— Конечно, конечно. Сейчас вызову председателя профкома и начальника отдела кадров.

Заведующий снял трубку телефона:

— Пухина и Савченко ко мне!

Оба прибежали с толстыми папками.

— Надо написать характеристику на Опняка, — сказал им заведующий.

— Не обязательно писать, — поправил его Несмачный. — Можно и устно его охарактеризовать.

— Устно так устно. — Узварович кивнул председателю профкома: — Пухин, давай!

Пухин пожал плечами, облизнул губы, потеребил подбородок:

— Опняк Николай Семенович… Морально устойчивый, идейно выдержанный, пользуется авторитетом в коллективе… — Он запнулся и опять потеребил подбородок.

— Ну, дальше, дальше давай! — постучал карандашом по столу Узварович.

— Я же говорю. Морально устойчивый, пользуется авторитетом у товарищей… Добросовестно относится к своим обязанностям…

— А какие у него обязанности? — спросил Несмачный.

— Какие обязанности? — переспросил Пухин и растерянно глянул на заведующего.

— Какие, какие именно? — Узварович снова постучал карандашом по столу.

— А разве вы не знаете? — обиделся председатель профкома.

— Сейчас нам Савченко все доложит. Давай, кадры! — сказал заведующий.

— Хороший он человек, — коротко охарактеризовал Опняка Савченко.

— А чем он занимается? — повторил Узварович.

— Делом… Нашим общим… — пробормотал начальник отдела кадров. — По всем показателям добивается высоких результатов.

— А по каким показателям? — спросил Несмачный.

— По каким? По производственным. По каким же еще! — пожал недовольно плечами Савченко.

— Честно выполняет свои обязанности, — добавил Пухин.

— Я понимаю, что честно и добросовестно, — потерял терпение Несмачный. — А должность какая у него? Кем он работает в вашей конторе?

— Я запамятовал. На какую должность мы его оформили? — Узварович вопросительно посмотрел на Савченко.

Начальник отдела кадров аж брови сдвинул, напрягая память:

— Сейчас я сбегаю и найду приказ. Кажется, мы его в позапрошлом году оформляли.

— А по-моему, в прошлом, — поправил его председатель профкома.

— А где он до вас работал? — спросил Несмачный.

— Если не ошибаюсь, в каком-то клубе, — ответил Узварович.

— Или на стадионе, — добавил Савченко.

— О, вспомнил! — радостно воскликнул председатель профкома. — В обменном бюро. Он недавно обещал кому-то из наших помочь квартиру быстро обменять. Уверял, что его коллеги по предыдущему месту работы все это мигом устроят…

Начальник областного Управления внутренних дел Андрей Васильевич Кроква не любил болтовни. Поэтому его сегодняшнее красноречие удивило присутствующих. Получасовая речь начальника была полностью посвящена выходкам инопланетянина, который «слишком много себе позволяет».

Заканчивая свое выступление, Андрей Васильевич сказал:

— Он наглеет с каждым днем, а мы лишь констатируем факты и выполняем необходимые формальности.

— Можно подумать, что мы сидим сложа руки, — обиженно заметил начальник уголовного розыска.

— Тут и без инопланетян работы достаточно, — поддержал его начальник следственного отдела.

— Ваша повседневная занятость не может служить оправданием, — повысил голос Кроква. — В городе паника, и, если мы немедленно не примем необходимых мер, цена нам копейка! Вот прислали на подмогу товарища из республиканского управления. Но это вовсе не значит, что нужно полностью переложить дело на него.

Все участники оперативки по очереди высказывались, что-то предлагали, но чувствовалась общая растерянность и беспомощность. Случай был настолько неординарный, настолько не вписывался в рамки привычного, что ни один из методов борьбы с преступниками не был здесь приемлем.

— Самое сложное то, что этот тип любит работать без свидетелей, — заметил начальник ОБХСС. — Он всегда выжидает до тех пор, пока его жертва не останется одна, и только тогда действует.

— А что думает по этому поводу товарищ Варчук? — спросил Кроква.

Начальник городского отряда дружинников был готов к такому вопросу. Он достал из папки квартальный план мероприятий и зачитал его.