Вы зрели, что то был не сон...»
- Размечтался! - прервал его Дьявол. - Вот за такую похабщину и хамство по отношению ко мне ты, Иван Семенович Барков, и попал в геенну!
- Я это предвидел, когда сочинил афоризм: «Геена там, где х... я нет». Жаль, что он у меня отсутствует! А то б я тебя отъе...ал не в виршах, а наяву!
- Дьяволохульствуешь?!
- Боле того: дьяволох...йствую!
... Если бы мертвые души могли уйти в мир иной вторично, то все присутствующие сдохли бы со смеху. Гоготали, опасливо поглядывая на Люцифера, даже бесы.
Дьявол обожал, когда его хвалят или ругают, но не переносил, когда над ним смеялись:
- Ну, Барков, погоди!
- Что сотворить еще с душой моей грешной окаянной можешь, Плутон? Свои муки здесь я заслужил еще на земле, пия, прелюбодействуя, озоруя! А из памяти российской нет у тебя, царь подземный, могутности, чтоб меня выкинуть!
- Да я... Да я... Ладно, предрекаю: тебя забудут, когда в России исчезнет мат!
- Запомни, супостат рода человеческого: покуда стоит Русь-матушка, матерщина (ведь оба слова – корня единого, ни в одном другом языке такого родства нет) будет в ней пребывать вовеки – до Светопреставления! А сразу после него ты еще не такое услышишь, когда мои соотечественики узнают вердикты Страшного Суда и поймут, что это ты их на грехи подбил!
Сатана бессильно заскрипел клыками от злобы. Запретный поэт соскочил со сцены и слился с толпой литературных душ, символически утиравших слезы от смеха.
- А сколько у меня времени осталось? - спросил сам себя хозяин инферно, и по мановению его лохматых, похожих на гусеницы, ресниц над залом возникла невообразимо огромная и невероятно сложная с виду конструкция, на деле оказавшаяся примитивными песочными часами. Только вместо обычного песка средством измерения в них служил песок золотой, густо перемешанный с золотыми же слитками, монетами, ювелирными изделиями, самоцветами, валютами всех времен и народов в купюрах разного достоинства, чеками, векселями, акциями и прочими ценными бумагами...
- Во какая загогулина! - вспомнил Борис свое любимое выражение. - Что это?
- Наглядное воплощение пословицы «Время- деньги» специально для «новых русских», - снизошел до объяснения Дьявол.
- А зачем так все наворочено?
- Физики с математиками экспериментировали, пытались изобразить пространственно-временной континуум, - фыркнул от отвращения Черт № 1. - Хрен знает чего придумали! Ладно, несколько минут отдыха у вас еще есть. Так я вам их сейчас испорчу... Давно пора поиздеваться и над «сладкой парочкой» Ленин-Сталин, а то они мне давеча хамили... Творцы социализма, явитесь-ка сюда... в президиум... Прекрасненько...Сулейманчик, на сцену... Быстрее читай свой опус...
Перед огромным залом возник литератор восточного вида с западными замашками.
- Сулейман Стальский, - представился он. - Стихотворение «Ленин».
« О Ленине я говорю – слушайте!
Что делал он, я говорю – слушайте!
Когда Николай свалился с трона,
Пошел воевать Ленин.
Некто Керенский выскочил против,
Но ему от народа попало в морду.
Хвост он поджал и удрал к морю,
Вперед зашагал Ленин.
Взмахнул богатырским мечом Ленин,
Переступил через волны Дона.
Керенский к нам шептунов отправил:
«Спасайтесь, идет Ленин!»
Но Ленин был полководец видный,
Собрал бедняков большое войско.
Тогда богатые испугались,
Прогнал шептунов Ленин.
Потом от рабочих пришла помощь,
Крестьяне пришли укрепить войско.
Погас для богатых свет славы,
Их с грязью смешал Ленин.
Кольчугу, доспехи надел Ленин,
Сердца кулаков застучали громко.
И тут началось богачей бегство -
Без промаха бил Ленин!
Вошел в Петроград со своим войском,
Метлу взять в руки не погнушался,
Вымел чисто направо, налево,
Поставил советскую власть Ленин.
На царское место принес молот
И начал для бедных ковать счастье.
Инглизы и франки пришли грабить,
Встал с молотом и мечом Ленин,
Врагов повернул лицом к пустыне,
Врагов он лицом обратил к морю
И гнал до самого Стамбула.
Страну бедняков защитил Ленин.
Вдруг узнали мы – Ленин умер...
Нет, никогда умереть не может!
На прощание Сталину в сердце
Душу свою вложил Ленин.
Сталин дал нам свободу и силу,
Дал нам колхозы и совхозы,
Хлеб и мир и радость -
Все, что нам обещал Ленин.
Старый Аршак говорит правду:
Ленин, товарищи, не умер!
Да здравствует Сталин долго-долго!
Да здравствует в сердце его Ленин!»
- Слава великим батырам! - начал изгаляться над вождями большевиков Сатана.
- А мы-то с Вами, товарищ Сталин, все, бывало, удивлялись в Мавзолее: с чего это нас, выражаясь современным русским отнюдь не литературным языком, колбасит? - обратился Ильич к своему преемнику. - Помните, как нам постоянно хотелось в гробах перевернуться?! При людях, пришедших на нас взглянуть, было неудобно: черт знает какая поповщина могла им в голову придти! Приходилось ночью наверстывать: вертелись – куда там вентиляторам! Такие вот, значит, мягко выражаясь, «авторы» и сделали из нас «перпетуум мобиле» - «вечные двигатели»! И не стыдно Вам, товарищ Стальский? Чем я или Иосиф Виссарионович Вам так навредили, что Вы такую галиматью про нас сочинили?!
- Да я ж творил для жителей среднеазиатских республик СССР, - заплакал акын. - Они тогда только такую поэзию, похожую на их народное творчество, понимали!
- А знаете, Иосиф Виссарионович, - призадумался Ульянов, - в этом что-то есть. Сейчас ведь в России вообще никакую поэзию не понимают и не воспринимают. Господин Ельцин, в качестве свежеупокоенного Вы можете являться во сне своим преемникам. Подскажите им, чтобы все новости, особенно политические, рифмовались на манер частушек, можно даже матерных, и передавались по телевизору и через интернет – вдруг это поможет вновь приобщить россиян к литературе и политике?
- Стрелять всех надо, а не приучать! - буркнул Сталин. – Невежд, как и горбатых, только могила исправляет! И тебя, Стальский, не успел я вовремя шлепнуть, чтоб потом в посмертии от твоих опусов не мучиться!
- Ага, проняло! - загоготал донельзя довольный Люцифер.
И тут вдруг всех охватило прежнее мучительное томление – прощенный день закончился...
- Пому-пому-помучаемся на своем веку! - пропел лукавый пародию на песенку про мушкетеров голосом актера Михаила Боярского.
- Может, помолимся? - с издевкой спросила его какая-то остроумная и бесстрашная душа.
- Попробуй! - в тон ему ответил Люцифер. - А коли не сможешь - помучайся! Итак, Сталин, давай приступай к издевательствам над своими писателями!
- Фридрих, ты ж говорил, что творческие души вроде бы не испытывают тут мук... - вспомнил Ельцин.
- Когда и если их читают и помнят на земле, - объяснил Ницше. - Но советских-то литераторов все больше охватывает забвение...
- «Ну, как у вас дела? - обратился Коба к литбратии. - Всех врагов разогнали? Или остались еще?»
В зале раздался пристыженный смех.
- Так, - зловеще прошипел «кремлевский тигр». - Скопом отвечать не желаете, значит, займемся вами по одиночке. Где там у нас Несладкий? Который на самом деле проходная фигура?
- Кто? – заблеяли несколько душ из толпы.
- Ну, Горький – Пешков!
- Я здесь! - откликнулся создатель Союза писателей.
- «Буревестник революции», вылетай на сцену и публично кайся! За роман «Мать» ты получил звание «отец советской литературы». Расскажи, как ты не принял Октябрьский переворот и заклеймил своего вчерашнего друга товарища Ленина «авантюристом, готовым на самое постыдное предательство интересов пролетариата!» Весь 1918-й год твоя газета «Новая жизнь» нападала на большевистский террор. «Русская революция ниспровергла немало авторитетов, мы боимся, что лавры этих столпов не дают спать Горькому, мы боимся, что Горького смертельно потянуло в архив, что ж, вольному воля! Революция не умеет ни жалеть, ни хоронить своих мертвецов», - заявил тогда я. - Но тебя это не остановило – ты написал пьесу о мерзостях новой власти. Хозяин Петрограда Зиновьев распорядился повторить то, что уже делал с тобой «проклятый царизм»: пьеса была запрещена, на твоей квартире провели обыск. Зиновьев грозил пойти дальше – арестовать твое окружение...
