Антоновцы дрались храбро. «Они не щадят себя в бою, а также своих жен и детей, бросаясь на пулеметы, как волки», - докладывал я в ЦК. Именно тогда появилась поговорка «тамбовский волк».

«В районах прочно вкоренившегося восстания приходится вести не бои и не операции, а, пожалуй, целую войну, которая должна закончиться прочной оккупацией восставшего района... ликвидировать самую возможность формирования населением бандитских отрядов. Словом, борьбу приходится вести в основном не с бандами, а со всем местным населением». Я опасался, что, если затянуть войну, Красная Армия начнет переходить на сторону повстанцев.

Я приказал сжигать дотла мятежные деревни, конфисковывать имущество и угонять скот. Стоит сравнить карту Тамбовской губернии 1913 года и после 1921 года: на первой отмечены населенные пункты, которых нет на остальных. И не маленькие «неперспективные» деревни – а села с населением в тысячи человек. Бунтовщики были уничтожены, а населенные пункты сожжены.

Антоновцы ушли из деревень, базировались в лесах. Они не хотели подвергать риску своих близких. Тогда ВЦИК издал постановление № 130 о создании концентрационных лагерей для членов семей повстанцев. Это были просто участки луга, огражденные колючей проволокой. Если концлагерников и кормили – то лишь сырой картошкой и гнилыми овощами. Детей, которые могли ходить, сразу отделяли от матерей и гнали в другие лагеря. Уборных не имелось. Охрана – в основном нерусские.

Согласно приказу № 130, если партизан не выходил из лесу и не сдавался через две недели после заключения семьи в концлагерь, его близких отправляли в Северные лагеря («на переработку»). Фактически в этом не было необходимости, мерли и здесь.

- Гляньте, насколько вы, большевики, опередили Гитлера с идеей концлагерей! - удивился Ницше. - Почему я об этом ничего не слышал?

- Не знаю, - пожал плечами Тухачевский. - Операции Красной Армии не скрывались. В газетах печатались списки расстрелянных, необходимость и полезность красного террора обсуждалась в прессе, так же подробно сообщалось и про восстание. Газеты выходили с заголовками: «Губерния объявлена на положении Кронштадта!», «Мы уничтожаем семьи бандитов – они должны отвечать за них!», «Травить их удушливым и отравляющим газом!».

Я исполнил этот наказ партии. 12 июня я подписал приказ об использовании газов. На Тамбовщину направили химический полк, пять химкоманд, специальные снаряды. У одного только села Пахотный Угол газами было убито 7 000 крестьян, в том числе женщин и детей, прятавшихся в лесу. Послушайте свидетелей.

... Вскоре после газовой атаки ребятишки пошли в лес за ягодой: «После красных у нас в деревне с едой было плохо»... Войдя в лес, мы заметили, что листва и трава имеют какой-то красноватый оттенок, мы никогда такого не видели... кругом лежали трупы людей, лошадей, коров в страшных позах, некоторые висели на кустах, другие лежали на траве, с набитым землею ртом, и все в очень неестественных позах. Ни пулевых, ни колотых ран на их телах не было. Один мужчина стоял, обхватив руками дерево. Кроме взрослых, среди трупов были дети».

Придя в себя после газовой атаки и дав оклематься всем присутствующим в кабинете, маршал продолжил доклад:

- К октябрю 1921 года восстание было почти полностью подавлено. Отдельные отряды уже не имели связи друг с другом, но сопротивлялись до осени 1922 года.

- Сколько ж Вы людей в могилу отправили? - поинтересовался «первый имморалист».

- Всю 70-тысячную Единую армию Антонова можно смело считать покойниками. Число истребленных крестьян – порядка 100-150 тысяч. Потери Красной Армии – не менее 10 тысяч.

- Подумаешь! - поморщил нос Сталин. - У меня есть вояка покруче! Где товарищ Жуков?

- В хрущевской зоне проходит курс страданий от лучевой болезни, - доложил Берия.

- Как это его угораздило?

- Будучи первым заместителем министра обороны, он отдал приказ 40-тысячной дивизии пройти через эпицентр ядерного взрыва сразу после его проведения...

- Зачем такие сложности? Проще было бы взорвать бомбу прямо над ними...

- Я хотел проверить, как личный состав выживет в зоне радиационного поражения и какое время после этого похода сможет сражаться, - объяснил появившийся Маршал Победы.

- И каков результат?

- Сражаться могли еще пару недель. Половина затем умерла быстро, остальные – медленно и достаточно долго... Теперь вот я вместе с каждым из этих сорока тысяч умираю от лучевой...

- Долго еще?

- Двадцать тысяч осталось. Но, как закончится, все начнется сначала...

- Ерундой занимались, товарищ Жуков! И опыты на животных, и разведданные по атомному проекту, добытые у американцев, и сведения о последствиях взрывов в Хиросиме и Нагасаки дали столько информации, что вполне можно было бы обойтись без подобного эксперимента. Не бережете Вы людей...

- Кто бы говорил! - хмыкнул Троцкий.

- Вот, видите, товарищ Жуков и есть истинный большевистский Наполеон! Наглядный, так сказать, пример бонапартизма! - Коба выразил «иудушке» ноль внимания и фунт презрения, одновременно поддев своего заместителя по Верховному Главнокомандованию.

Жуков обиделся и повторил фразу, сказанную им на пленуме ЦК КПСС, когда он, разжалованный из министра обороны СССР в пенсионеры, покидал зал:

- «... Бонапарт, Бонапарт! Бонапарт войну проиграл, а я- выиграл!»

- Как смеете Вы равняться со мною! - раздраженно прошипел император.

- Чего с тобою равняться, когда ты мне не ровня! - отбрил французишку Георгий Константинович. - Тактик ты был хороший, не отрицаю. А стратег – никудышный! Треть всех своих кампаний профукал! Войну в Египте вчистую проиграл, всего с несколькими сотнями людей домой вернулся! Булонский лагерь устроил на берегу Ла-Манша, полтора года просидел - Англию так и не атаковал! Не закончив кампании в Испании, кинулся очертя голову на Россию. Ты, самоназванный гений, не знал о гибельности войны на двух фронтах?! В результате был разгромлен и там, и там! О кампаниях 1813, 1914 и 1915 годов и говорить не хочу – результат известен: русские с союзниками оказались в Париже, а ты – на островах, сначала на Эльбе, затем на Святой Елене. Выигрывал ты только у бездарей, когда же мерился силами с действительно великими полководцами – Кутузовым, Веллингтоном, проигрывал. И в решающих своих баталиях получал по сусалам: вспомни Бородино, Лейпциг, Ватерлоо!

- В битве под Москвой восторжествовали мои войска! Мы потеряли 29 тысяч солдат, русские – 52 тысячи. Вдобавок твои соотечественники ушли с поля боя, да еще 20 тысяч раненых бросили на нашу милость, они потом чуть ли не все погибли...

- Это – всего лишь тактический перевес, пиррова победа! Бородино сломало хребет и дух твоей Великой армии. Твоя слава – во многом результат хорошей пропаганды!

- Да как ты смеешь! Я больше половины из своих 60 сражений выиграл с меньшим количеством войск, чем у неприятеля, и почти всегда терял меньше личного состава. А ты во всех своих битвах имел двух-трехкратное численное преимущество, солдат и офицеров не жалел, за что на фронте тебя жутко боялись! Ты – просто мясник в маршальском мундире!

- Зато я остался непобедимым!

- Врешь! Под Вязьмой 5-я армия, входившая в состав твоего фронта, была почти полностью уничтожена! И разве ты не несешь ответственности за поражения летом и осенью 1941 года, когда служил начальником Генерального штаба?

- Тебе хорошо говорить – ты на протяжении почти всей своей карьеры был сам себе начальник, а я выполнял дурацкие и самоубийственные приказы партийного руководства, ничего не смыслящего в военном деле!

... Через несколько дней после начала войны члены Политбюро приехали в наркомат обороны. Войдя в кабинет Тимошенко, Сталин тут же заявил, что они прибыли для ознакомления на месте с поступающими сообщениями с фронтов и выработки дополнительных мер. По знаку наркома в кабинете остались Жуков и Ватутин, заместитель Георгия Константиновича.

- «Ну что там под Минском? Положение не стабилизировалось?» - спросил Генсек начальника Генштаба.