- Но это была неглубокая дружба, - уточнил Молотов.

Маститый советский кинорежиссер Михаил Чиаурели, создатель нескольких киноэпопей о Сталине, приближенный Вождя, даже его собутыльник, начал ябедничать ему:

- «Через месяц после Вашей смерти я написал в соавторстве с драматургом Семеном Нагорным новый сценарий о Вас. Поехав на дачу к Берии, с которым я был на короткой ноге и который подхалимничал передо мной, потому что я мог замолвить за него словечко перед Вами, я попросил его прочитать сценарий. Но Берия грубо отшвырнул сценарий и совсем по-мужицки, употребляя матерные слова, рявкнул:

- Забудь об этом сукином сыне! Сталин был негодяем, мерзавцем, тираном! Он всех нас держал в страхе. Кровопиец! Он весь народ угнетал страхом! Только в этом была его сила. К счастью, мы от него избавились. Царство небесное этому гаду!»

Я чуть было не лишился разума. Вернувшись домой, сказал своей жене, актрисе Верико Анджапаридзе:

- Мой час пробил. Я погиб...

И я был прав. Не прошло и года, как я был исключен из КПСС и сослан в Свердловск, где исполнял какие-то незначительные обязанности на местной киностудии».

- К чему все эти сплетни и наветы? - возразил пришедший в себя после первого шока Лаврентий Павлович. - Всем известно, что меня оклеветали и расстреляли, чтобы Хрущев и его клан могли прийти к власти. Это теперь все признают. Вот, несколько адозаключенных... тьфу, граждан Второго СССР цитировали мне введение к сборнику «Лаврентий Берия. 1953. Документы», изданному фондом «Демократия»:

Образ кровавого палача, агента международного империализма, карьериста, интригана и властолюбца, хама и законченного развратника Лаврентия Берии, созданный коллективными усилиями на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС, не претерпел с тех пор каких-либо существенных изменений... Фальсификация происходившего на пленуме начиналась уже на первой стадии подготовки стенографического отчета, когда авторы речей редактировали неправленную стенограмму своих выступлений...»

- Ах ты, гад, немецкий шпион! - воскликнул Маленков.

- Я еще на суде сказал: «Если бы я был шпионом, разве я допустил бы создание советского атомного оружия? Ведь я руководил всем нашим атомным делом!» Вспомни мое письмо тебе из камеры 1 июля 1953 года:

«Особо должен отметить нашу совместную активную многолетнюю работу в Специальном Комитете при Совете министров по созданию атомного оружия, а позже по системе «Комета» и «Беркут» - управляемых снарядов». Хотя, по правде сказать, ты-то особенно не утруждался. Это я пахал....

- А я на другой день, 2 июля, на Пленуме ЦК как пример «преступных антигосударственных действий» привел решение Берии (члена Бюро Президиума ЦК КПСС и первого заместителя председателя Совета министров СССР) «без ведома ЦК и правительства... организовать взрыв водородной бомбы».

- Что за идиотизм! Ты мне ставишь в вину такие действия, которые надо лишь одобрять! Ведь не было бы этих действий, не было бы в такие быстрые сроки и испытания РДС-6с! Не пуганули бы мы американцев советской водородной бомбой! Да без меня вообще ни ядерного, ни ракетного оружия в стране не было бы! Ну вот хоть ты, академик Альперович, расскажи о моей роли в создании московской ПВО!

Альперович: - «Особое положение Лаврентия Берии в руководстве страной и его особый «характер»... обеспечивали привлечение неограниченных материальных и людских ресурсов... Когда мы, например, обращались со своими просьбами в какое-либо министерство, отказа нам никогда не было – никто не хотел почувствовать на себе гнев Лаврентия. То есть нахождение под эгидой этого человека позволяло нашим руководителям решать любые вопросы без задержек... Что же касается существа решавшихся нами проблем, то о них Берия никакого представления не имел и активно не хотел знакомиться с ними даже на максимально упрощенном, «мурзилочном» уровне...»

- Твои обвинения в мой адрес смешны! Они доказывают полное непонимание тобой, Карл Самуилович, сути моей, как теперь модно говорить, «менеджерской» деятельности. Недаром ведь сейчас меня справедливо называют «лучшим менеджером XX века». Это Хрущев мог «благосклонно» вникать в технические детали специфических проблем на «мурзилочном» уровне и на том же уровне принимать уже управленческие решения! А я, напротив, ругал подчиненных мне управленцев за попытки залезать в детали. «Вы – организаторы», - учил я их и требовал умения организовать дело. А не изрекать «глубокомысленные» предложения. Да я потому и не хотел «знакомиться» с «существом решавшихся» тобой проблем, что, будучи высоким профессионалом управления, видел свою задачу в обеспечении тебя и твоих коллег всем необходимым для решения этих проблем вами! А эту задачу я всегда решал блестяще!

- А говорят, Вы, герр Берия, загубили кибернетику в СССР в 40-е годы, - как всегда, влез с вопросом Ницше.

- Это неправда! На самом деле в конце 40-х годов в соответствии с правительственными заданиями Министерство машиностроения и приборостроения приступило к организации проектирования и производства счетно-аналитических и математических электронных цифровых машин. Министр П.И. Паршин сообщал об этом мне 29 апреля 1949 года и просил помочь в составлении технических условий на проектирование ЭЦМ. Такие машины нужны были и для расчетов термоядерных зарядов, и для систем ПВО. Систему «Беркут» разрабатывали ударно по многим причинам, главной из которых была реальная угроза атомной агрессии США. Но то, что ее разрабатывали быстро, объяснялось моим руководством!

Хотя, правда, именно тогда партия давила «лженауку кибернетику...» ЦК, аппарат как всегда были далеки от реальных вещей...

Их болтовня мне не мешала, потому что к таким серьезным вещам, как ядерный, ракетный проекты, партийных работников я и близко не подпускал. В других отраслях, где они имели возможность вмешиваться, они, конечно, мешали здорово... А товарища Сталина интересовало дело. Цену аппарату ЦК он знал, поверьте... Он ему нужен был для контроля...

- Возвеличиваешь себя слишком! - фыркнул Молотов.

- Моя роль в становлении ракетной отрасли была тем более значительной, что у нее, кроме меня самого в высшем руководстве страны был лишь один влиятельный сторонник – товарищ Сталин. Авиационные конструкторы, исключая Лавочкина, к ракетной технике относились плохо. Как, впрочем, на первых порах и к реактивной авиации. Александр Сергеевич Яковлев «недружелюбно относился к... работам по БИ (ракетный перехватчик Березняка и Исаева с жидкостным ракетным двигателем Душкина) и к работам А.М. Люлька по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя и даже опубликовал в «Правде» нашумевшую статью, где характеризовал немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов. А я ракеты поддержал сразу.

Что касается твоей роли, Вячеслав Михайлович, в самой главной отрасли нашей оборонки, то о ней можно говорить только отрицательно. Впрочем, пусть свое мнение выскажет академик Ю.Б. Харитон:

- «Почва для различных домыслов появляется... тогда, когда правда замалчивается из-за политических установок... как... в случае Л.П. Берии. Нет правды сегодня – значит, будут мифы завтра... Известно, что вначале общее руководство советским атомным проектом осуществлял В.М. Молотов. Стиль его руководства и соответственно результаты не отличались особой эффективностью. И.В. Курчатов не скрывал своей неудовлетворенности.

С переходом атомного проекта в руки Берии ситуация кардинально изменилась... Берия быстро придал всем работам по проекту необходимый размах и динамизм. Этот человек... обладал... огромной энергией и работоспособностью. Наши специалисты, входя в соприкосновение с ним, не могли не отметить его ум, волю и целеустремленность. Убедились, что он первоклассный организатор, умеющий доводить дело до конца. Может быть, покажется парадоксальным, но Берия... умел по обстоятельствам быть вежливым, тактичным и просто нормальным человеком. ... По впечатлению многих ветеранов атомной отрасли, если бы атомный проект оставался под руководством Молотова, трудно было бы рассчитывать на быстрый успех в проведении столь грандиозных по масштабу работ».