- Когда ты, Молотов, завалил производство танков, я это тоже взял на себя – и преуспел! - добил «каменную жопу» Берия.

Сталин не мог переносить, когда подчиненный в его присутствии самовыхвалялся, поэтому решил вмешаться:

- Твой «управленческий стиль» характеризовался грубостью, на что мне неоднократно жаловались! Ты, например, сказал зампреду Совмина Грузии и одновременно министру пищевой промышленности ГССР Бакрадзе: «Консервщик ты, а не политик», или генералу МВД: «Ты чиновник в погонах».

- Это свидетельствует о редком умении дать точную и сочную оценку, - заступился за Берию Ницше, любивший острое словцо.

Тезис Вождя тут же попытался развить и углубить министр среднего машиностроения Вячеслав Мылышев:

- «Стиль руководства Берия – диктаторский, грубый, непартийный.

Кстати, о партийности. Я работал во время войны, руководил танковыми делами... не было у него партийности никогда. Он как-то настраивал или толкал не прямо, а косвенно, что партийная организация должна услуги оказывать... Ты то-то сделай, другое сделай.

Не было положения, чтобы он нас учил, у партийной организации попросил помощи организовать партийную работу и так далее. Он считал секретарей областных комитетов партии диспетчерами...»

- А кем же еще должны быть во время войны секретари обкомов в областях, производящих вооружения, как не диспетчерами Государственного Комитета Обороны? - огрызнулся Берия.

Малышева опроверг все тот же академик Харитон:

- Берию характеризует образцовый стиль руководства... «Проводившиеся им совещания были деловыми, всегда результативными и никогда не затягивались. Он был мастером неожиданных и нестандартных решений... Берия был быстр в работе, не пренебрегал выездами на объекты и личным знакомством с результатами работ...»

- Что мы в технические детали углубляемся! Надо о политике говорить, о «непартийности» Берии! - подключился к обвинителям управляющий делами Совмина СССР М.Т. Помазнев. - «Берия нетерпимо относился к партийным и общественным органам, работникам и мероприятиям. Он культивировал неуважение к аппарату ЦК. Участие в общественных мероприятиях считал бездельем. Когда приходилось присутствовать на парткоме, на собрании или заседании и в это время был звонок от Берия, всегда был скандал. Он много раз говорил, что это могут допускать лишь бездельники».

- Вот-вот! Партийности у Берии было очень мало! - влез в разговор какой-то генерал.

- Представьтесь, я Вас не знаю! - оборвал его Сталин.

- Пониженный Берией до поста начальника областного управления МВД по Львовской области генерал Строкач! Берия «на одном из совещаний после своего возвращения в МВД сказал: «Нам нужны хорошие работники, чекисты, а не такие люди, которые только с трибун умеют болтать: «Ленин-Сталин». Он хотел поставить МВД над партией! Кроме того, он организовал массовый отзыв из-за границы легальных резидентов внешней разведки!

- Я это сделал потому, что очень многие из них не знали не то что языка страны пребывания, но вообще ни одного иностранного языка! - объяснял Берия. - Что касается Министерства внутренних дел, то я хотел его реформировать.

Избавившись от производственной деятельности, МВД, по моему замыслу, должно было стать эффективно функционирующим комплексным силовым ведомством по охране государственной и общественной безопасности, государственных границ СССР, общественного порядка, борьбе с уголовной преступностью с сохранением обязанностей по противопожарной безопасности, регистрации актов гражданского состояния, государственному геодезическому контролю и т.п., включая выполнение специальных заданий правительства СССР.

Располагая колоссальными возможностями, МВД республик могли стать аналитическими органами и работать в интересах народного хозяйства. Партийный аппарат, который всегда все знал, никогда не давал полной картины происходящего. А МВД такой объективный анализ был по силам. «Не с пистолетом надо гоняться, а головой думать!»

- Сути обвинения в попытке поставить партию под контроль тайной полиции я не понял, - выразил недоумение Фридрих. Берия объяснил:

- Избрание кого-либо освобожденным партийным секретарем чаще всего воспринималось новым партбоссом и его окружающими не как новый уровень обязанностей, а как новый уровень прав – в лучшем случае. А в худшем (и все более частом случае) – новый уровень привилегий.

Для подобного партийного руководителя и его аппарата честная информация «наверх» о недостатках и провалах была смертельно опасной. А для кого такая информация не только являлась прямой обязанностью, но и не грозила неприятностями? Конечно, только для «органов». Вот я и хотел наладить поток информации с мест в Москву по каналам МВД, в том числе сведений о поведении принципиальных вождей. Этого мне и не простили!

Кадровый аппаратчик Помазнев:

- Я обвиняю Берию в саботаже важнейшего дела – сохранения за партийными, профсоюзными и комсомольскими работниками преимуществ и льгот, установленных для важнейших отраслей народного хозяйства, если они были выдвинуты на партийную или комсомольскую работу из промышленности. «Этот вопрос рассматривался много раз и в конце концов был снят ввиду нежелания решать его и протестов со стороны Берии»!

- Льготы, - объяснил Лаврентий Павлович, - связаны с определенной работой... Шахтер получал «подземные» потому, что работал во вредных условиях. Но, став, например, инструктором горкома партии, он уже под землей не трудился. Так за что же ему теперь выплачивать деньги? Нет вредных условий – нет и льгот. К тому же – что это за идейный партиец, если он только о материальном благополучии думает? Тем более что, перейдя на партработу, он без благ не оставался...

Однако партийцы требовали льгот, привилегий... На сто десять квартир в сдаваемой в эксплуатацию секции высотного здания на Котельнической набережной было подано полторы тысячи заявлений! Я тогда приказал тебе, Помазнев, сделать на каждую просьбу справку об ее авторе, после чего доложить мне. Узнав об этом, заявление забрали назад... все!

И это в Москве, под присмотром ЦК. А что в национальных республиках творилось! Первый секретарь Львовского обкома Сердюк облюбовал под жилье особняк, в котором размещался детский сад МВД, а главный чекист Мешик воспрепятствовал и выставил там охрану. Секретарь Киевского обкома Шелест взял для охоты катер пожарного надзора и не вернул, а Мешик доложил в МВД СССР и в Совмин Украины.

- У простых людей это называется честностью и принципиальностью. У большевиков – глупостью и склонностью к склокам, попыткой поставить полицию над народом и партией, - сделал беспристрастный вывод Ницше.

- А тебя, идеолог фашизма, никто не спрашивает! - грубо оборвал его Сталин. - Андреев, чего ты руку тянешь, словно первоклашка на уроке! Говори.

Член Президиума ЦК партии Андреев:

- «Я считаю, что не без влияния Берии было принято такое решение, которое мы читали в протоколах, о том, чтобы демонстрацию проводить без портретов, не вывешивать портретов. Почему? На каком основании?»

... Берия на первом же после смерти Сталина заседании президиума ЦК внес очень необычное предложение, и партократы – как ни странно - его приняли! Видимо, понимали: установившееся в СССР портретопочитание стало иконопочитанием. 9 мая 1953 года появилось постановление Президиума ЦК КПСС «Об оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных торжественных праздников», где предлагалось: «... отказаться от оформления портретами колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников... отменить практику провозглашения с правительственной трибуны призывов, обращенных к демонстрантам».

- Зачем Берия пошел на такой беспрецедентный шаг? - начал размышлять вслух экс-президент России. - Ведь это не являлось попыткой завоевать дополнительную популярность лично себе! Отказ от славословий в адрес руководства, от приветствий, на которые массам полагалось радостно кричать «Ура!», популярности и авторитета власти прибавили бы, да. Но – Советской власти в целом! Кто из 150 миллионов тогдашних граждан СССР узнал бы, что это предложил Берия? Во дурак! Народ должен знать своих вождей не по портретам, а ПО ДЕЛАМ!