- Ты секс к драке приравниваешь?

- «Есть ли уши для моего определения любви? Оно является единственным достойным философа. Любовь является в своих средствах войною, а в своей основе смертельной ненавистью полов. - Слышали ли вы мой ответ на вопрос, как излечивают женщину - «освобождают» ее? Ей делают ребенка. Женщине нужен ребенок, мужчина всегда только средство: так говорил Заратустра. - «Эмансипация женщины» - это инстиктивная ненависть неудачной, т.е. неприспособленной к деторождению женщины, к женщине удачной, - борьба с мужчиной есть только средство, предлог, тактика. Они хотят, возвышая себя, как «женщину самое в себе», как «высшую женщину», как «идеалистку», понизить общий уровень женщины; нет для этого более верного средства, как воспитание в гимназиях, штаны и политические стадные избирательные права. В сущности эмансипированные женщины суть анархистки в мире «вечно женственного», неудачницы, у которых скрытым инстинктом является мщение...» Такова, по сути, и «изумительная русская девушка» Лу Саломе...

Ельцину наскучило слушать заумный вздор о чужой бабе, к тому же покойнице с вековым стажем и дьяволице вдобавок. Он снова переключил, как реле, внимание философа. Управлять гениальным безумцем оказалось довольно просто,куда легче, чем даже стадом послушливых россиян: надо было задавать вопросы о конкретных вещах, ни в коем случае не касающихся личности или творчества собеседника. Когда затрагивались эти темы, знаменитый писатель начинал вести себя, как кобель на собачьей свадьбе: все его существо устремлялось только в одном направлении с единственной целью... Все остальное время он оставался прекрасным компаньоном – идеальным, если бы не чрезмерная язвительность, постоянно изливавшаяся из него, словно гной из вскрытого чирья.

- Что-то мы тут заболтались, панимаш.

Ты куда-нибудь торопишься?

Давай начинать твою экскурсию. С чего пойдет осмотр?

Сначала с той зоны, откуда тебя заказали раньше всех.

В который раз слышу «заказали»... У вас тут что: политические и коммерческие заказные убийства практикуют?

«Мертвый не мстит за обиды», - дал свои непрошенные комментарии Блейк.

Не в том смысле, - усмехнулся философ. - Есть несколько зон, куда тебя хотят пригласить (или намерены определить) на постоянное пребывание.

Достали вы меня с этим термином! Почему именно «зоны»?

Ад – зона наказания. Россия – тоже.

Как это?

Зона твоей президентской ответственности, а скорее безответственности. Жить там, благодаря таким как ты, - наказание для всего народа. Но вернемся к твоему приглашению. Первым возможность заказать тебя себе в зону Дьявол предоставил весьма неординарной личности. Великий государственный деятель, в короткий срок превративший свою слабую, недавно разбитую и разоренную страну в сверхдержаву. Выдающийся полководец, что признавали и враги, и подчиненные ему генералы. Образцовый солдат, отбывший на фронте всю войну, за свои подвиги на передовой дважды удостоен высших государственных наград... Он - эквивалент вашего дважды Героя Советского Союза. Искренний патриот своей Родины. Эрудит, получивший энциклопедические знания путем самообразования. Талантливый художник и архитектор, ценитель музыки и изящных искусств. Непревзойденный оратор. Способный публицист и журналист. Вегетарианец. Не употреблял алкоголя и табака, любил животных. Его обожал народ, особенно – дети. Женщины из-за него совершали самоубийства. Он достойно ушел из жизни, препочтя смерть – позору...

Ура! Я все - таки, панимаш, попаду в рай?

Отнюдь. Он – один из главных бесов, любимый слуга Сатаны.

Как же зовут этого уникума – идеального человека, который удостоился несчастья стать важнейшим прислужником Дьявола?

Адольф Гитлер!

Зона вторая. Четвертый Полувечный Рейх

В совершенно пустом бесконечном пространстве, напоминавшем ночное небо – только без звезд, уходил в обе стороны забор из колючей проволоки, в котором имелся проход со шлагбаумом. Его охраняла чертова дюжина бесов, одетых, как подобает типичным (если верить советским кинофильмам) фашистам: в черных глянцевых сапогах, форме СС с касками и автоматами «шмайсер» в руках. У прохода торчал столб с несколькими табличками. Надписи на них, одна большая и три маленьких, были на немецком языке, который ЕБН вроде бы учил в школе. Из тех уроков, впрочем, ему запомнился только один: когда он уговорил одноклассников, и они все вместе озадачили «немку», пришедшую в пустой класс. Ученики вылезли через окно. Несмотря на полное отсутствие каких-либо лингвистических способностей и знаний, Борис Николаевич содержание обьявлений понял: «Четвертый Полувечный Рейх», «Каждому – свое», «Труд облагораживает», «Прав ты или не прав, для нашего государства это не играет никакой роли».

- Эсэсовцы ностальгируют, - пояснил Ницше. - Сентенции сии были начертаны на воротах самых смертоносных концлагерей – Бухенвальда, Освенцима...

- А «Четвертый Полувечный»? Может, полу-увечный?

- Не ехидничай. Гитлеровский рейх был обьявлен «Третьим тысячелетним», а просуществовал 4482 дня, менее дюжины лет. Фюрер вполне справедливо объявил свою зону в преисподней наследницей того адского государства, которое он организовал при жизни. Так как никто, кроме Бога – Отца, не знает, когда придет Конец Света, Адольф на вечность своего владения не претендует, тем не менее сроки сокращать не хочет. Полувечность – тоже очень долго.

Миновав караульных, которые смотрели на пришельцев, будто овчарки карателей из зондеркоманды – на пленных белорусских партизан (укусить хочется, да без команды «фас!» - нельзя), провожаемый и провожающий спустились в подземный бункер (на двери краской было написано «Вольфшанце» - «Волчье логово») и повлеклись лабиринтами серых бетонных коридоров.

- Зачем создавать самому себе инферно внутри ада? - выразил вслух свое недоумение Ельцин.

- В посмертии, как и перед кончиной, дикие звери стараются забиться в хорошо знакомое, привычное место, им чаще всего оказывается логово, - блеснул натуралистическими познаниями философ.

- Но ведь Гитлер – не зверь!

- Разве? Он даже партийный псевдоним себе выбрал Вульф – Волк! Впрочем, в чем-то ты прав. От рождения он хищником не был. Поэтому я и люблю посещать его берлогу. Пытаюсь и все никак не могу понять: как простой мальчишка, писавший сентиментальные стихи (правда, плохонькие), нежно ухаживавший за смертельно больной матерью, не позволявший грубостей в отношении женщин и завоевавший любовь и преданность многих из них, при этом не ставший распутным; человек , которого обожали народные массы и дети; солдат, честно воевавший на фронтах Первой мировой войны, - как мог он стать одним из самых страшных монстров в истории?! «... И это привлекло меня тою притягательною силою, какой обладает все противоречащее, все противоположное». К тому же он любил мою философию!

Представшая их взору картина заслуживала быть завершающим кадром из кинофильма «Взятие Берлина». Она являла собой копию подземной рейхсканцелярии: коридоры, комнаты охраны, кабинеты, эсэсовцы, редкие женщины, встревоженные вожди рейха. Ницше направился было к дубовой двери с табличкой «Фюрер», однако его остановил начальник охраны, вскинувший руку в нацистском салюте. У Ельцина зачесались кулаки от желания дать фрицу в морду, но душа не позволила себе потешиться.

- Хайль Гитлер! - проорал эсэсовец (и размерами, и цветом костюма, и манерой разговора он напоминал кинематографического суперзлодея Дарт Вейдера из фантастической саги «Звездные войны») и замолк, ожидая ответного приветствия.

- Ах, оставьте все эти китайские церемонии, милейший, - манерно, с барским видом бросил ему Ницше. - Герр Гитлер заказал моего спутника и просил доставить его как можно быстрее.

- Пройдите в кабинет. Шеф там, но придется подождать, пока он придет в себя...

- Опять самоубийство? Или очередной приступ словоблудия?