Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Я подошел так близко, что мог свободно прочитать их названия: один называется «Мюирон», другой «Каррер».

— Что значат эти названия? — спросила королева по-немецки у герцога Калабрийского. — Я не понимаю их смысла.

— Это имена людей, государыня, — отвечал капитан Скиннер на немецком языке, столь же чистом, как английский и итальянский, на которых он уже изъяснялся прежде.

— Проклятые американцы! — вырвалось у королевы по-французски. — Они говорят на всех языках.

— Это нам необходимо, государыня, — возразил Скиннер на превосходном французском языке. — Торговый народ должен знать все наречия, на которых можно назначить цену за тюк хлопка.

— Ну что же, милорд Нельсон, — спросил король, — что скажете по поводу этого известия?

— Скажу, что дело важное, государь, но не следует слишком уж беспокоиться. Лорд Кейт крейсирует между Корсикой и Сардинией, а море и ветры, как вы знаете, на стороне Англии.

— Благодарю вас, сударь, за доставленные сведения, — обратилась к капитану королева. — Как долго вы намереваетесь оставаться в Палермо?

— Я путешествую ради собственного удовольствия, государыня, — отвечал тот, — и, если ваше величество не возражает, хотел бы поднять паруса к концу следующей недели.

— Где вас можно найти, капитан, если потребуются дополнительные сведения?

— У меня на борту. Я бросил якорь напротив форта Кастелламмаре — место удобное, и, с дозволения вашего величества, там я и останусь.

— Франческо, — обратилась королева к сыну, — проследите, чтобы капитана не беспокоили на выбранном им месте. Нам надо знать, где его искать в любую минуту, когда он может потребоваться.

Принц поклонился.

— Ну, милорд, как по-вашему, что теперь делать? — спросил король Нельсона.

— Государь, надо закончить вашу партию в реверси, как будто ничего особенного не случилось. Если генерал Бонапарт возвратится во Францию, там станет одним человеком больше, только и всего.

— Если бы вы не участвовали в сражении при Абукире, милорд, там было бы всего одним человеком меньше, — сказал Скиннер. — Но, может быть, отсутствие этого человека спасло бы французский флот.

И с этими словами, в которых содержались и комплимент, и угроза, американский капитан сделал общий поклон призвавшим его августейшим особам и удалился.

Следуя совету Нельсона, король вернулся к карточному столу — там его ждали: нетерпеливо президент Кардилло и терпеливо, как подобает хорошо вымуштрованным царедворцам, герцог д’Асколи и маркиз Чирчелло. Двое последних слишком хорошо знали придворный этикет, чтобы задавать вопросы, но президент Кардилло меньше считался с условностями.

— Ну как, государь, стоило прерывать нашу партию и заставлять нас томиться целых четверть часа? — спросил он.

— Да нет, так, по крайней мере, говорит адмирал Нельсон! — отвечал король. — Бонапарт покинул Египет и незаметно проскользнул мимо флота Сиднея Смита. Четыре дня тому назад он был на широте мыса Бон. Он ускользнет от эскадры милорда Кейта так же, как миновал стерегущие его корабли сэра Сиднея Смита, и через три недели будет в Париже. Вам бить карту, президент, в ожидании того дня, когда Бонапарт побьет австрийцев.

И в восторге от своего каламбура, король снова взялся за игру, будто и в самом деле не стоило прерывать ее ради того, что он сейчас услышал.

CLXXXV

МУЖ И ЖЕНА

Читатель помнит, откуда принц Калабрийский раздобыл сведения, которые передал матери: «свой человек» случайно услышал, находясь в полицейском управлении, несколько слов, сказанных капитаном Скиннером начальнику Салюте.

Намеренно или случайно обронил капитан эти слова? Только он сам мог бы это объяснить.

«Свой человек», упомянутый герцогом Калабрийским, был не кто иной, как кавалер Сан Феличе; с рекомендательным письмом от принца он отправился к префекту полиции, чтобы просить разрешения повидаться с несчастной узницей.

Разрешение он получил, но обязался хранить это в полной тайне, поскольку король лично отдал арестованную под строжайший надзор префекта.

Итак, кавалера должны были провести в тюрьму к жене между десятью и одиннадцатью часами вечера, когда стемнеет.

Войдя в сенатский дворец, где, как уже говорилось, обитал наследный принц, кавалер передал его высочеству услышанные им в полиции разговоры о том, будто американский капитан встретился в море с генералом Бонапартом.

Принц был человек дальновидный и сейчас же сообразил, какие последствия может иметь подобное возвращение. Новость показалась ему в высшей степени важной, и он попросил кавалера немедленно отправиться на американское судно, чтобы ее проверить.

Сан Феличе всегда быстро и охотно повиновался принцу, в этот же день принц осыпал его милостями, поэтому он весьма сожалел, что может отплатить лишь такой простой услугой.

Если бы самостоятельно выяснить дело не удалось, кавалеру следовало привести американского капитана к принцу.

Итак, он немедленно отправился в порт, заботливо спрятав в бумажник пропуск в тюрьму, нанял одну из тех лодок, что постоянно курсируют на рейде, и с обычной своей мягкостью попросил матросов отвезти его на американскую шхуну.

Появление в порту нового корабля всегда событие, каким бы частым и привычным оно ни было. Поэтому, едва кавалер высказал свое пожелание, гребцы схватились за весла и помчали лодку к маленькому судну, две высокие мачты которого, грациозно отклоненные назад, не соответствовали своими размерами его небольшому корпусу.

Шхуна довольно тщательно охранялась: как только вахтенный заметил лодку и понял, что она направляется к ним, он сейчас же предупредил капитана, всего лишь час назад вернувшегося из Салюте. Тот поспешно поднялся на палубу в сопровождении своего помощника, молодого человека лет двадцати шести — двадцати восьми. Едва взглянув на лодку, они обменялись несколькими словами, по-видимому выражавшими беспокойство и удивление, после чего молодой человек сбежал вниз по трапу, в салон корабля.

Капитан в одиночестве ждал на палубе.

Кавалеру Сан Феличе предстояло преодолеть всего-навсего две ступеньки трапа, но он счел своим долгом испросить по-английски у капитана разрешение ступить к нему на палубу. Однако тот вместо ответа издал возглас удивления, притянул кавалера к себе и увлек его, совершенно ошеломленного, на маленькую площадку на корме, окруженную медными перилами и служившую верхней палубой.

Кавалер не знал, что и думать о таком приеме, в котором, впрочем, не чувствовалось никакой враждебности, и вопросительно смотрел на американца.

Но тот вдруг заговорил на превосходном итальянском языке:

— Благодарю вас за то, что вы не узнали меня, кавалер, это доказывает, что переодевание мое удачно, хотя глаз друга бывает порою менее проницателен, чем глаз врага.

Кавалер все так же глядел на капитана, стараясь собраться с мыслями, но не в состоянии был вспомнить, где он видел это честное и мужественное лицо.

— Печальное, но благородное воспоминание делает меня причастным к вашей жизни, милостивый государь, — сказал мнимый американец. — Я был в зале трибунала в Монте Оливето в тот день, когда вы явились, чтобы спасти жизнь вашей жене. Я подошел к вам при выходе из здания суда. На мне была тогда одежда монаха-бенедиктинца.

Сан Феличе слегка побледнел и невольно отпрянул назад.

— Значит, вы его отец?.. — пробормотал он.

— Да. Помните, что вы мне сказали, когда я признался вам, кто я такой?

— Я сказал вам: «Сделаем все возможное, чтобы ее спасти».

— А что вы скажете сегодня?

— О, сегодня я повторю это от всего сердца.

— Так знайте же, для того я и здесь, — отвечал мнимый американец.

— А я питаю надежду спасти ее нынешней ночью, — сказал кавалер.

— Согласны ли вы держать меня в курсе ваших действий?

— Обещаю.

— А теперь, раз вы меня не узнали, скажите, кто вас ко мне направил?

— Наследный принц. Пошел слух, будто вы привезли весьма важные известия, и принц послал меня к вам с приказом препроводить вас к королю. Вам претит быть представленным его величеству?

363
{"b":"168815","o":1}