— Не стоит, я сама справлюсь, — раскраснелась селянка, пытаясь удержать тяжеленный горшок, — вы лучше присядьте, отдохните с дороги.

— Простите, — Исса вежливо улыбнулась, отводя мои руки от ухвата, — где у вас тут умыться можно?

— Ох, конечно, — тут же вскричала женщина, — идемте, я покажу.

Нас отвели в небольшую каморку без окон, расположенную в задней части дома, где было установлено какое-то устройство типа «рукомойник». Огромная деревянная конструкция была сколочена точно так же грубо и не аккуратно, как и все вокруг, но зато чан, установленный вверху агрегата и кран, расположенный как и положено на уровне талии, являлись самыми настоящими произведениями искусства. Сразу видно — в доме живет кузнец, причем явно прирожденный!

Пока Исса приводила себя в порядок, мы с Роном расслабленно привалились к стене рядом с дверью и синхронно осматривались, при этом не разговаривая. Не сказать, что я чувствовал опасность, но почему-то сразу отказываться от осторожности и начинать разговаривать с домочадцами мне не хотелось. Рон, видимо понимая мои опасения, этого и не требовал, изредка бросая в мою сторону осторожные взгляды. Уж и не знаю, почему молчал он, у людей то таких предрассудков, вроде слова чести, не было!

Едва успев умыться, мы были приглашены к столу, который просто ломился от приготовленных яств. Сильно сомневаюсь, что кто-то из нас в состоянии столько съесть, но попытаться, наверное, стоит, сколько времени уже не ел нормально. Осторожно опустившись на лавку, напротив хозяина, мы с Роном синхронно переглянулись, и парень все же решился завести разговор.

— Надеюсь, мы не сильно стесним вас своим присутствием, если попросим кров на эту ночь?

— Это не достаточная плата за жизнь моих детей, — глубокий и сильный голос кузнеца разносился в полупустом помещении, подавляя. — Но я плохой хозяин, раз до сих пор не представился сам и не узнал имен своих гостей. Простите мне столь досадный промах, старею видимо. Мое имя Мартен, а это, — он махнул в сторону присевшей на самый краешек его лавки женщины, — моя жена — Мариша.

— Меня зовут Рон, это моя сестра Исса и наш друг Аль. Мы идем в Брияр.

— Друг говоришь? — Кузнец в упор посмотрел на меня, поймав взгляд. — А не боишься иметь рядом столь опасного друга?

— Он — мой друг! — В голосе Рона прорезалась сталь, удивившая даже меня, отчего я первым прервал гляделки и перевел взгляд на парня. — Если вам неприятно наше общество, мы покинем этот дом.

— Что вы, — на этот раз усмешка мужика вышла очень даже приятной, — я не хотел вас обидеть. У нас в деревне гости редко бывают, — тут же тон кузнеца стал серьезным, отчего все присутствующие насторожились, — но иногда и к нам заходят. Несколько годков назад, детей тогда еще и в помине не было, да и сам совсем молодым был, да… Многие, наверно, и не помнят, заглянул к нам податник. Много чего он тогда говорил, весь народ на площади вокруг себя собрал. А потом, вечерком, собрал вокруг себя всех мужиков в трактире и давай байки травить о том, как кровососы людей пьют. Это я сейчас понимаю, что врал он все, но многие тогда поверили, даже за оружие похватались…

— Не все его слова ложь, — тихо вставил я, отчего все взгляды быстро переключились на меня. — Вампиры действительно опасны для людей, особенно отступники, но это не повод считать всю расу подлежащей уничтожению. Я не буду вам врать, среди нас встречаются отступники, чаще всего это просто слабые личности, не справившиеся с собственным голодом. Мы сами уничтожаем подобных, для этого среди нас есть специальный клан.

— Значит, не врал податник?

— После войны многие вампиры стали отступниками, — я пожал плечами. — Тогда это было чем-то вроде защиты. Не все из нас смогли сохранить разум, потеряв родных и родину.

Уже отворачиваясь, я наткнулся на полный сочувствия взгляд Иссы, под столом она поймала мою руку и сжала ее, делясь теплом. Моя эмпатия вновь прорезалась, видимо под воздействием ярких чувств присутствующих, моментально позволив мне просканировать всех. Не сказать, чтобы я был удивлен, но в чувствах кузнеца не было ненависти, скорее светлая грусть и печаль, словно он искренне сочувствовал моей боли. Друзья и так все это понимали, растя при дворе сложно остаться не в курсе. С одной стороны жаль, что никому неизвестно кто я на самом деле, им ведь не понять, что благодаря своему не последнему месту в этом мире, я чувствую за всех. Каждый погибший, пострадавший, сошедший с ума соплеменник — теперь на моей совести. Каково это, нести подобный груз?

Опустив голову, я глубоко вздохнул, не позволяя себе расклеиться, и так только и делаю, что занимаюсь самокопанием. Сейчас совсем не время тратить нервы на всякие глупости. За столом тем временем что-то неуловимо изменилось, и напряжение постепенно отпустило, позволив приступить к еде.

— Что-то мы не с того начали, — грубовато пророкотал мужик, беря с огромного блюда кусок почти целиком зажаренного поросенка, — давайте лучше есть.

Утро началось с одинокого, но зато истошного вопля полупридушенного петуха и не менее громкого крика хозяина, грозившего все же додушить эту «поганую» птицу. Голова разламывалась просто зверски, жаль, что у меня не хватило силы воли отказаться от выпивки, и вчерашний вечер плавно перетек в хмельные посиделки. К сожалению, алкоголь на всех перворожденных действует почти одинаково отвратительно и гораздо хуже, чем на людей. А потому я не то, что шелохнуться, я даже дышать нормально не могу.

Кое-как переборов головокружение и приступ тошноты, заставивший покрепче сжать зубы, я перевернулся на живот и только тогда понял, что кроме головы у меня болит еще и спина. А все потому, что вчера, укладываясь, я рухнул прямо на сеялку, острым краем впившуюся мне в бок. Кожу эта металлическая конструкция, конечно, не повредила, но вот синяк, от долгого лежания в неудобной позе, расплылся преогромнейший.

Пока я, извернувшись, рассматривал это непотребство, зашевелились остальные. С тихим стоном сел Рон, крепко держась за желающую сбежать голову, потянулась Исса, единственная мудрая спутница, поскольку отказалась «пить как сапожник», и так и замерла с открытым ртом, глядя на меня.

— Кто это тебя так?

— Сам виноват, — проворчал я, быстро опуская рубашку и вновь вытягиваясь на соломе, только теперь уже на животе. Шевелиться совершенно не хотелось. — На сеялку улегся.

— Это я тебя вчера так сгрузил, — покаялся Рон, виновато поглядывая на меня. — Что делать будем?

— Если не ошибаюсь, — спокойно ответила девушка, — нас вчера пригласили погостить несколько дней, так что можете спать сегодня. Завтра пойдем дальше.

— Ты просто прелесть! — Выдохнул парень, вновь вытягиваясь рядом со мной. — Я встать не в силах!

— Угу, — поддакнул я, проваливаясь в тяжелое забытье. И когда только этот хмель теперь выветрится?

Долго поспать нам на этот раз не дал сам хозяин, явившийся в совершенно благодушном приподнятом настроении и заявивший, что он таки придумал, как нас отблагодарить, а потому мы должны встать и следовать за ним. Осторожно поднявшись, стараясь не качать тяжелую голову, чтобы не так болела, я протянул руку Иссе, отчего она тут же расцвела улыбкой и так ее и не отпустила, и направился вслед за кузнецом. На улице ярко светило солнце, которое пробивалось сквозь плохо подогнанные доски крытого двора, делая их ужасно похожими на решето. Дождь, наконец-таки кончился, грязь уже успела подсохнуть и не так приставала к обуви. Вокруг щебетали птицы, носилась всевозможная живность и гарланил какой-то выпивоха, проходя мимо, но мне от того легче почему-то не становилось.

Исса все так же держала мою руку, направляя в нужную сторону, а Рон плелся сзади, изредка ругаясь на подворачивающиеся под ноги лужи (и где только нашел?) и полный собственный идиотизм, позволивший столько выпить. Кузнец, как ни в чем не бывало, счастливо насвистывал и громким басом разгонял из под ног особо ретивых гусей. До кузни мы добрались быстро, замок, представлявший собой огромный абсолютно круглый резной пряник, хозяин отпер тоже быстро, а вот с открытием ворот возникла заминка, которую решил я, наклонившись и убрав небольшой чурбачок, мешавший двери.