— Ладно, раз уж там будем, хоть травок куплю, а то мало уже осталось. В прошлый раз почитай целый мешок привез, так militarus приказал разделить на всех. Тогда у нас полкрепости переболело, по весне дело было.

— Знаешь, летописи говорят, что раньше наш народ крепче был, болезней, если это не моровое поветрие, так почти и не было никаких, разве что от скуки…

— Вы этому верите? — Фыркнул парнишка, показавшийся сейчас, когда немного развеселился, на свой истинный возраст, и я улыбнулся в ответ. — Аль, а могу я спросить?

— Да, спрашивай, я же не кусаюсь, — при этом я шутливо щелкнул клыками.

— Почему Повелительница Сантаналь пошла на связь с вампиром?

— Ну, — я почесал затылок, откинувшись спиной на траву, в животе приятно и тепло урчало, — сложно сказать. Если верить легенде — она полюбила…

— Не знаю… любовь, конечно, великое чувство, но не сходить же при этом с ума?

— Отчего нет? Знаешь, сколько великих открытий и судьбоносных решений было принято и сделано по велению этого чувства? Множество. Не зря ее восхваляют и воспевают. Наверное, она действительно того стоит.

— А ты любил когда-нибудь?

— Я? — Вот это насмешил! — Когда? Большую часть жизни я считал себя ребенком, потом еще значительную пленником. А свобода моя длится совсем не долго, чтобы успеть найти то, что бывает, не дается в руки и за всю жизнь.

— Я тоже нет, но иногда мне кажется, что…

— Что? — Осторожно подтолкнуть, чтоб не спугнуть.

— Что стоит только захотеть. Очень-очень захотеть и она будет у меня в руках.

— Проблема в том, Дарис, что начинаться все должно не в руках, — я показал сложенные ладанкой ладошки, — а вот тут, — ткнул себя в грудь, напротив сердца. — И ни в коем случае не наоборот! Голова не лучший советчик.

— Тебе-то откуда знать? Ты ж сам никогда и никого.

— Ну, — я немного смутился, подобным обвинением, слишком уж двусмысленным оно получилось, — в книжках прочитал когда-то…

— Кто ж учится любви по книжкам?

— А что думаешь ей можно научиться разговорами?

— Хм…

— Вот тебе и хм… а что, кандидатка есть?

— Да ну, — парень покраснел, и чтобы отвлечь от темы принялся быстро засовывать наши вещи в мешок, — когда бы мне? В крепости женщин почти и нет, разве что поварихи, а в городах я бываю редко.

— Угу, — я кивнул и на этот раз сам подхватил мешок. До обеда он точно у меня побудет. — Идем проводник?

— Пошли, — недовольно косясь на мешок, произнес Дарис. — Есть отсюда два пути. Один ведет немного вверх и проходит на самом уступе над морем. Второй идет понизу, и петляет вокруг каждого камня. По дальности примерно одинаково, пожалуй, верхний даже чуть длиннее. К тому же, наверху всегда ветер.

— Отлично. По верху пойдем.

— Ну, тебе решать! — Пожал плечами рыцарь и быстро зашагал впереди.

День прошел незаметно. Ближе к обеду мы, наконец, вышли на долгожданный уступ и у меня дух перехватило в первый раз за много-много лет увидев море. Правда, с этого места видно было достаточно плохо, всего лишь небольшую полоску, просвечивающую между небом и камнем. Но это ничего, к вечеру мы как раз должны выйти на противоположный склон, спустившись же с уступа, дорога разделится. Зато у меня будет несколько часов на любование природой.

На привал общим мнением было решено не останавливаться, а продолжать продвигаться вперед. Не знаю какие резоны были у Дариса, а меня лично манила и влекла далекая кромка воды, с которой и были связаны все мысли. Помню, когда первый раз мама отвезла меня на побережье, лет в пятнадцать, наверное, как я тогда был счастлив.

— Мам, а что это? — Я указал на синюю линию ровно на горизонте. Эта часть побережья была на одном уровне с морем, оттого грань между водой и синевой над головой терялась за легким маревом утреннего испарения. — Это небо перевернулось?

— Нет малыш, — смеется Повелительница, — это море.

— А почему оно не разделяется с небом?

— Потому что… ну, не знаю, может быть, небо просто наклонилось попить воды?

— А оно тоже пьет воду? — Моему удивлению сегодня не было предела. Как великое и бескрайнее небо может пасть столь низко, чтобы пить воду прямо с земли?

— А как же? Откуда, по-твоему, берутся облака и дождь?

— Дождь… мам, а почему в Альварене не идет дождь?

— Как же там пойдет дождь, если столица вырублена в толще камня?

— Например, тучка заглянет к нам в гости? — Предположил я, уже прекрасно понимая, что это глупо и совсем по-детски. Но я ведь еще утром решил, что с сегодняшнего дня стал взрослым?

— Тучка? Хи-хи. Хорошая идея, сынок, нужно будет предложить папе ее пригласить.

— А ты сможешь? А он?

— Конечно, Эрин, малыш. Когда это наш папа чего-нибудь не мог?

Далеко не единственное, но одно из самых счастливых моих воспоминаний навеяло улыбку и радужное настроение. Мне уже не хотелось останавливаться вообще, но оглянувшись по сторонам, я понял, что мы достаточно долго уже спускаемся по узкой, но основательно вытоптанной тропе, вдоль по течению ручья, звенящего сбоку. Дарис шагал впереди, изредка останавливаясь и поджидая меня. Как бы медленно я не шел, растягивая путешествие, мы все равно стремительно приближались к цели. Уже можно было легко рассмотреть и море, во всем его великолепии, и равнину чуть левее, и конец тропы, до которого придется прошагать еще где-то час.

Оказывается, определять расстояние на глаз не по мне, естественно я ошибся. Ровно в два раза. Через полчаса, когда солнце совершило примерно три четвертых своего пути, но идти, в принципе, было еще можно, мы остановились на границе равнины, решая, как быть.

— Мне кажется, — начал я, — здесь отличное место для привала. Разведем костер и отдохнем хорошенько?

— Можем еще немного пошагать, но тогда придется останавливаться на открытом месте. Лучше действительно остаться тут и завтра уже продолжить путь. Кстати, — тут он махнул перпендикулярно берегу, — нам туда.

— Отлично. Давай котелок, я за водой.

— Иди, еще нужно хворосту собрать для костра.

— Колючек же куча, вон, все сухие. Тут проблем быть не должно.

— Угу, — отмахнулся парень, принимаясь за разведение огня.

После плотного ужина, когда я все-таки немного мяса отобрал у рыцаря, лезть на ближайший уступ в поисках моря, им закрытого, как-то не хотелось, поэтому я перенес данное мероприятие на завтра и со спокойной совестью завалился спать, обернувшись в свой плащ. Костер горел, а я с удовольствием смотрел в огонь и старался ни о чем не думать. Будет день — будут мысли, решил я, в конце концов, и тут же уснул.

Это было обычное осеннее утро. Прохлада начала забираться под тонкое одеяло, в виде плаща, еще ночью, но я стоически не обращал на нее внимания, пока не почувствовал, что скоро просто напросто примерзну к земле. Аккуратно повернувшись к костру передом, я рассмотрел на противоположной стороне спутника, нервно подрагивающего во сне, и поднял взгляд на небо. Светило еще, конечно же, не взошло, но до рассвета оставалось не более получаса, вдали, над вершинами самых дальних и самых высоких пиков Райнады, уже алело зарево зарождающегося дня.

Оглянувшись вокруг, я бесшумно поднялся, и отправился к ручью, вдоль берега, которого мы идем уже некоторое время. Ручей оказался глубоким и в этом месте достаточно широким, чтобы претендовать на звание небольшой речки, что мне только на руку. Раздевшись, я прыгнул сразу на середину, провалившись до самого подбородка, и кое-как сдержал непроизвольный писк, от проникшего казалось прямо внутрь холода. Поплескавшись, какое-то время и ужасно пожалев, что плавать полноценно негде, я выполз на берег и, подхватив заговоренные теперь клинки, принялся за разминку. Одеревеневшие за время сна на холодной земле и последующего купания мышцы не слишком хотели от этого состояния отходить, потому разминка затянулась и закончилась лишь тогда, когда солнце уже отчетливо поднялось над горизонтом, озаряя все вокруг красноватым светом, предвещая ветреный день.