— Простите мне необдуманные слова, я был не прав.

— Напротив, — удивив меня, Антонио не остановился, — вы были совершенно правы! Не думайте, я сам прекрасно понимаю бесперспективность собственных надежд. Если даже вы, первый встреченный мной представитель перворожденных, не можете простить, а вы ведь столько лет были оторваны от дома… провели среди людей… Так что можно сказать о тех, кто видел разрушительную силу человечества? — Горько рассмеявшись, купец впервые за вечер посмотрел прямо мне в глаза. — Вы совершенно правы и спасибо вам за честность.

— Что ж, не думаю, что нам стоит продолжать эту тему, она не принесет ни одному из нас покоя. Вы не против оставить ее на будущее? Возможно, несколько дней выдержки лишь укрепят букет?

— Ха, а вы неплохо разбираетесь в виноделии?

— Нет, что вы, просто вспомнилась любимая фраза моего учителя…

— Простите, если воспоминания вам не приятны.

— О, нет, напротив, стоило бы вспоминать мудрые советы почаще — меньше было бы глупых ошибок.

— А вот это точно! Смешно, но даже в моем, что уж говорить преклонном возрасте, я все еще сожалею иногда, что плохо слушал советы.

— Наверное, это удел любого разумного сожалеть о собственных ошибках?

— Угу, и совершенно не учиться на чужих!

Мы дружно рассмеялись, и дальше беседа стала легкой и приятной, поскольку обсуждение сводилось к… лошадям, разумеется. Ведь именно этот момент выбрал Натан, чтобы присоединиться к компании. Меня парень больше не сторонился, напротив, видимо наслушавшись историй уважаемого купца, он вдруг проникся небывалой симпатий и почти все новости вывалил именно на мою голову.

— Простите Натан, — я устало отмахнулся, — но я действительно плохо разбираюсь в лошадях. Моя раса в основном не занимается разведением верхового транспорта — в горах довольно сложно прокормить лошадь. Овцы, небольшие стада коров, иногда свиньи и птица, но не лошади.

— А жаль. Вы многое потеряли.

— Возможно, вы и правы, — осторожно ответил я, — но так уж сложилось исторически.

— Ничто не поздно начать.

— О нет, я не тот, кто готов ввязаться в любую авантюру даже если она будет небывало выгодна. Но обещаю вам, что если среди моих знакомых найдутся желающие, я обязательно дам им ваши координаты.

— Спасибо, буду очень рад знакомству с вашими соотечественниками.

— Будем надеяться, они тоже, — пробормотал я так, что расслышал только Антонио.

Рон с сестрой заявились поздно, грязные с ног до головы и, естественно, без добычи. Решив, что завтра на охоту пойду сам, я повернулся лицом к дереву и уснул, даже не дернувшись, когда Исса прижималась к моей спине.

Два дня спустя мы покинули лес. С купцом наладить отношения мне все-таки удалось, и за столь непродолжительное время я успел убедиться, что meove он был назначен не зря. Даже удивительно, как среди людей мог появиться на свет подобный экземпляр? Его взгляды на большинство вопросов, как внешней, так и внутренней политики поражали даже меня, а я ведь не являлся человеком, что уж говорить об остальных. Рон так и вообще слушал, раскрыв рот, а по вечерам тайком сбегал в лес, чтоб записать особо впечатлившие его идеи. Я все чаще, гладя на друга, думал, что ему самое место на Императорском престоле, хотя, он и совсем к этому не готов. К тому же, Рон, похоже, искренне не догадывался о моих планах и в принципе не задумывался о собственной дальнейшей судьбе.

Меж тем, Антонио выложил нам почти всю историю собственной жизни, с полным комплектом имен собственных детей, внуков, родственников (даже дальних) и знакомых, которые я пропустил мимо ушей, а потом принялся за воспоминания о похождениях. Признаюсь честно, я внимательно слушал только ту часть, где он рассказывал об Альварене. Боги, как же давно я там не был! В его воспоминаниях не было войны, и картинка получалась именно такой, как помнил ее я, разве что, немного с другого ракурса, что напротив, было даже интереснее.

Короче говоря, дорога впервые за многие годы начала приносить удовольствие. Я расслабленно сидел в седле, беспокойства не было ни капли. Судя по всему, наши предполагаемые отравители решили сбежать от греха подальше и направились в противоположную сторону. Единственным, с кем мы поделились правдой, стал как ни странно Хриз, по большей части и сам догадавшийся о происшествии. Услышав, он сначала потряс головой, потом признался, что знаком с парочкой почти с детства и никогда не замечал за ними жестокости. Потом, правда, полуэльф вспомнил, что Натан говорил как-то о серьезных проблемах в семье братьев с деньгами, и сделал вполне логичный вывод. Мне кажется, вывод оказался верным, но после непродолжительного спора, Хризу удалось меня убедить не разочаровывать его молодого подопечного и лучше рассказать правду его отцу.

По признанию самого полуэльфа его дальний родственник барон Гаронда не слишком умен, но и не полный кретин, а потому разобраться с собственными недоброжелателями сможет самостоятельно. Тем более, что мы уже почти подъехали к поместью и вот за тем полем (тут парень указал на бескрайнее пространство впереди, мерно шелестящее травой вперемешку с какими-то колосьями) будет собственно само имение.

Рон с Иссой приободрились. Я остался равнодушен к новости, в душе сожалея, что мне придется тащиться вместе с парочкой. А купец, равнодушно покивав, пообещал дождаться нас на постоялом дворе, в небольшой деревеньке по соседству. Непреодолимое желание присоединиться к нему, мне пришлось засунуть как можно глубже, поскольку моего мнения никто так и не спросил.

Часа через два после дневного привала мы въехали в богато украшенные ворота родового имения барона Гаронда и медленно направились в сторону виднеющейся неподалеку конюшни. Нас никто не остановил и даже не поинтересовался целью визита. Единственный «охранник», представленный увальнем с луком в длиннополой крестьянской рубахе и широченных штанах, перехваченных в поясе обыкновенной веревкой, вылез из сторожки, осмотрел прибывших, широко зевнул, не прикрывая рта, и не здороваясь, отправился назад. На мой взгляд, удивленным остался только Рон. Исса, лишь приподняла брови и криво усмехнулась. А местный хозяин даже головы не повернул в сторону собственного слуги. Я же, сделав себе пометку, ни на что внимания не обращать, двинулся дальше.

Раздавшийся визг меня скорее удивил, чем напугал. Всмотревшись в сторону переполоха, а именно, в направлении громадных двустворчатых входных дверей особняка, я заметил четыре разновозрастных подростка, бегущих в нашу сторону. Судя по сморщившемуся Натану, подростки эти были ему знакомы не понаслышке. Подбежав поближе, девчонки, а, не смотря на сомнения в отношении одной, я заключил, что это были именно они, плотной толпой окружили Рона и Иссу, о чем-то расспрашивая и изредка бросая в мою сторону заинтересованные взгляды. Мне их внимание не мешало, поэтому я лишь чуть приветливо улыбнулся, показав краешки клыков.

На девушек моя «страшная» внешность произвела напротив самое неизгладимое впечатление и, скорее всего, не будь рядом столько посторонних, они уже давно подошли знакомиться. Натан косился на них словно на неизбежное зло, морщился при особо писклявых выкриках, но упорно молчал, лишь задавая темп в сторону дома. Я шел позади всех и от нечего делать рассматривал строение.

Что удивляло, так это расположение конюшен. Впервые вижу, чтобы лошадей размещали почти за километр от дома. Интересно почему? Кому-то из хозяев не понравился запах, неизбежный в присутствии животных? Или тут, какой другой резон? А может, и вообще, у людей так принято? Хотя нет, если бы люди страдали подобной ерундой, я бы давно об этом знал, все-таки живу среди них далеко не первый год…

— Аль! — Судя по интонации, окликал меня Рон далеко не в первый раз. — Идем.

Я согласно кивнул, и, не собираясь много болтать, мало того, что пустое словоизвержение не доставляет особого удовольствия ни извергающему, ни слушателю, так кроме этого еще и требует хорошо подвешенного языка. Ну или наглости… а чаще и того и другого. У меня не было ни одной из этих черт, к тому же врать так и не научился, а говорить всю правду первому встречному — глупо. Не лучше ли в таком случае тупо молчать? Конечно лучше! Либо сойдешь за умного, который прежде чем сказать сто раз подумает, либо, наоборот, за глупца, которому по большому счету и сказать-то нечего. Либо за предмет мебели (что настолько же часто встречается, к слову), а мебель, как известно, разговаривать не может по определению.