Вода вокруг вспенилась десятками стрел, а мне пришлось разыграть погибающего вампира. Самое интересное, что играть почти и не пришлось, поскольку одна из стрел, долженствующая достаться парню, застряла у меня в спине. Ну, никак мое «благородство» не может позволить погибнуть человеку, по моей вине не способному защититься! Почувствовав боль, я постарался отгородиться от нее и расслабиться, в глубине души даже радуясь такому повороту, ведь теперь не нужно особо напрягаться. Повернувшись, в отличие от Рона, на живот, я опустил голову в воду, благо могу долго не дышать и подрейфовал вниз по течению, не забывая при этом крепко держать парня.

Люди на берегу какое-то время посуетились, споря, стоит ли сплавать и притащить тела, потом посмотрели, что нас постепенно относит к противоположному берегу и, махнув рукой, разошлись по домам, что мне опять же было только на руку. Отплыв довольно далеко, по моим ощущениям, и чувствуя, как начинают гореть легкие, я встрепенулся и причалил в зарослях камыша, прислушиваясь к звукам ночной жизни вокруг.

Какие-то птицы устроили посиделки неподалеку, отчего слышалось постоянное чирикание, явно предвещающее недалекий рассвет. Впереди на водопой пришли какие-то звери, очень надеюсь, что не хищники и лакают громко по моим меркам. Лес шелестит весенней листвой, а течение постоянно передергивает сухой прошлогодний камыш. Что ж, похоже, все тихо.

Протащив тело Рона через заросли, отчего образовалась небольшая просека, я выдернул его из воды и даже умудрился оттянуть подальше от берега, после чего без сил рухнул на колени, обняв первое попавшееся дерево и попытался отдышаться. Дышать было действительно тяжело, а это наводило на размышления. Боль от последней стрелы в общем фоне моих ощущений почти терялась. За последние годы я настолько привык ее испытывать, что попросту почти не обращал внимания… даже смешно звучит, не правда ли? Даже к боли, оказывается, можно привыкнуть, особенно если эта боль постоянная, а уж мои «наниматели» постарались разнообразить ее проявления, отрабатывая на мне все приемы современных пыток…

В конце концов, мне надоело выравнивать дыхание, которое не желало выравниваться, и я повернулся к парню, что-то слишком долго он уже без сознания, неужели я переборщил? Нет, судя по дыханию, глубокому и ровному, с ним все в порядке, значит, просто отключка затянулась. Похлопав его по щекам и чувствуя, как недавно восстановленное ночное зрение все больше отказывает, а темные пятна расползаются перед глазами, я встал на колени и, уперев одну руку в песок, другой принялся трясти парня за плечо, тихонько повторяя имя.

— Рон, Рон, ну сколько можно притворяться! Ларох, ты меня в могилу загонишь! Рон, очнись, в конце концов!

— Кхм… кх-кх-кх… — вывернувшись из моей хватки, парень перевернулся на живот и закашлялся. — Ты — сволочь! Ты зачем меня придушил!

— Так проще было, — я мотнул головой и вынужден был вцепиться в плечо собеседника. — Прости…

— Эй! Что такое? Аль!?

Я закрыл глаза и повалился вперед, прямо ему на руки, остальное, разумеется, просто не помню.

Посмотрев на тело вампира на своих руках и на ощупь определив, что дело в стреле, торчащей между лопаток, парень витиевато выругался. Ну, это надо же! Только решил, что все обернулось как нельзя лучше, так вновь проблема! И что теперь с ним делать спрашивается? Судя по положению стрелы, пробито легкое, а это уже далеко не пустяк, да еще и рассвет не за горами, вон как небо просветлело. Исса как узнает про их ночные художества точно придет в бешенство и что тогда? Убьет обоих, как только найдет! Угу… если еще будет кого убивать, вон, вампир и так почти при смерти!

Его, конечно, убить тяжело, но можно, а если учитывать, что стреляли почти наверняка стрелами с серебряными наконечниками, то… в общем, вывод напрашивается сам собой. Остается только один выход, нужно срочно вытащить стрелу, а потом… напоить его кровью. Говорят, это единственное, что спасает в таких случаях! Вопрос в том, чьей? Хотя, что это он? Разве у него есть выбор?

Подтянув тело вампира поближе, Рон попытался на ощупь определить, как глубоко застряла стрела. Оказалось глубоко, даже очень, смысла тянуть ее назад не было, значит, легче пихать вперед. Вытащив из-за голенища сапога нож, чудом сохранившийся в подобных условиях, Рон аккуратно срезал оперение и, прочитав краткую молитву богине Асинии, великой целительнице, резко нажал на оставленный специально для этого кончик. Парень, даже находясь без сознания, глухо застонал и дернулся, но не очнулся, чему Рон был только рад. Стрела поддалась и, пробив кожу на груди, вышла примерно на два пальца.

Пожалев, что не подумал раньше о бинтах, он стянул мокрую рубашку и расстелил на земле, осторожно переложив на нее вампира. Затем сел на него, наступив на руки и упершись коленями в грудь, приготовился и резко рванул стрелу за наконечник, молясь, чтобы вышла целиком, не оставив в ране какой щепки. На этот раз стон был мучительнее, и глаза вампира все же открылись, заставив сжать зубы и сдержаться, а Рона пожалеть об отсутствии элементарной выпивки в качестве анастезии.

— Вытащил? — Кое-как справившись с собой, прошептал я. — Мне… не нужно было!

— Заткнись, — парень посмотрел на свой нож, потом на меня, что несколько настораживало, а потом полоснул по запястью, поднося руку к моим губам, — а теперь пей!

— Нет, — я резко мотнул головой, стараясь сопротивляться, хотя в моем состоянии, при огромной потере крови и при подобных ранениях это было почти невозможно, и задергался в захвате, но Рон был непреклонен. — Пусти, нет! Уходи, оставь меня! Нет!

Я сопротивлялся из последних сил, но все попытки были жалки, поскольку сил-то этих самых и не было. В конце концов, Рону удалось зажать мою голову, и прижать к губам свое запястье… вот тогда я и сдался. Это было… волшебно… да, наверное, никогда раньше не пил ничего вкуснее! Я все глотал и глотал, постепенно теряя контроль, потом почувствовал резкий толчок, но лишь с утробным рычанием сильнее вцепился в вожделенное удовольствие. Но жертва почему-то начала сопротивляться, тогда я просто перекинул ее через себя и, прижав к земле, вновь присосался к запястью.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я как-то внезапно, когда парень подо мной уже почти не дергался. Словно вдруг сдернули шоры с глаз, и я увидел себя со стороны. Наверное, вы никогда не видели, как прыгают вампиры, я тоже, но в тот момент мне удалось отскочить на несколько метров. В ужасе, я тряс головой, пытаясь понять, что именно только что произошло, и чем больше понимал, тем хуже мне становилось. Мало того, что я напился крови, так еще и получил удовольствие! Но ведь я НЕ МОГ этого осуществить, у меня попросту нет подобных способностей! Вернее… у меня их не было… Меня начало трясти, словно в лихорадке, а раны моментально затянулись, словно их и не было вовсе, но это не спасло сознание.

Рон, тем временем, попытался подняться на ноги, что при большой кровопотере, а ее я ему явно обеспечил, было проблематично. Постояв какое-то время, прислонившись к дереву, он сделал шаг в мою сторону, но мне было не до него. Я провел по собственным губам, обнаружив на пальцах кровь, окончательно взбесился. В душе царили одновременно азарт, удивление, страх и наслаждение. Мне было хорошо и вместе с тем плохо, но это все чувства второстепенные, основным же, было понимание, что вот теперь я действительно отступник — то есть самый настоящий монстр, подлежащий уничтожению.

— Зачем? — Сам не узнаю свой хриплый голос! — Зачем ты так?

— Ты бы умер!

— А может я этого хотел! Зачем ты это сделал?! — Я обхватил голову руками и вдруг замер, вспомнив, что вообще-то нахожусь на берегу реки и могу спокойно воспользоваться ее услугами, теперь даже клятва отцу не способна меня удержать, все равно я не имею больше никаких прав.

Вскочив на ноги, я бросил взгляд на явно что-то сообразившего парня и метнулся к берегу, но был перехвачен ловким броском Рона.