— Послушай, если он так важен для вашего выживания, то почему же тогда вы делаете все, чтобы ему было плохо?

— Это… не совсем так, Рон. Дроу всегда были гордой непобедимой расой, а Эрин оказался первым Повелителем, позволившим нам проиграть. Понимаешь? Все просто уверены, что это его вина.

— Вина? — Я аж подпрыгнул на ноги. — Он был ребенком! К тому же получившим столько ударов сразу!

— Я это понимаю… вернее, это я сейчас понимаю, спустя много лет. Я ведь тоже стал старше… а тогда… Дети зачастую очень жестоки, Рон, причем не важно какой они расы. А взрослых не было, их почти и не осталось, — равнодушно закончил эльф, а я понуро уселся обратно, понимая справедливость его слов. — И потом, всегда проще жить, считая виноватым кого-то в верхушке. Эринкалю не повезло родиться Повелителем.

— Вот тут я с тобой согласен. Родиться с вероятностью власти — еще полбеды, а вот быть единственным…

— Ладно, думаю, кое-что новое я тебе рассказал, и пора мне уже идти восвояси.

— Спокойной ночи, — согласно кивнул я, и не собираясь подниматься.

— И тебе того же, — тут он повернулся и долгим взглядом посмотрел на бывшего друга. — Позови, если что-то изменится.

— Идет.

Вокруг было темно и тихо. Первое впечатление, посетившее меня после прозрения, просто таки голосило о некоемом «чистилище», или как там называется пространство вне времени и жизни? Я словно висел в этом «нечто» без опоры. Даже думать и то было трудно, почти невозможно пошевелить извилинами, не говоря уж о конечностях. А главное, продолжалось подобное удовольствие слишком уж долго на мой взгляд.

Но всему рано или поздно приходит конец, вот и моему времяпровождению тоже. Сначала вернулась память. Нехотя, по чуть-чуть, я стал восстанавливать собственную жизнь с нуля, постепенно приходя к выводу, что сам виноват в столь плачевном положении. Потом стали возвращаться рефлексы. Резкая боль в многострадальном боку заставила впасть в ступор от удивления. Откуда телесные хвори в мире без материи? А вот, оказывается, я не совсем еще нематериален!

Еще чуть позже я стал чувствовать собственные ноги и даже сумел начать двигаться. Хотя, движением мое шевеление назвать все-таки сложно, поскольку, не видя ориентиров, достаточно сложно определить смещение относительно начальной точки. Но все же, я, наконец, нашел цель и предпочел за неимением лучшего следовать хотя бы ей.

После очередного бесконечного промежутка времени (или мне так просто показалось?) моя активность принесла первые результаты, и на горизонте, то есть прямо по пути следования, замаячил еле заметный объект. Теперь я прибавил ходу уже вполне осмысленно, а главное, стал заметен эффект — расстояние неумолимо сокращалось. И лишь упершись в стену, уходящую куда-то ввысь, я задумался, а зачем собственно так спешил?

Словно в ответ на незаданный вопрос прямо передо мной стала проступать призрачная калитка. Она мерцала, очертания то расплывались, то становились четкими до рези в глазах, но не пропадала. Решив, что, скорее всего, данный мираж вполне стабилен, я глубоко вздохнул и шагнул в гостеприимно приоткрытую дверь, чтобы оказать в… кабинете. Пожалуй, это был именно он.

Лишь одна стена была отдана под полки, шкафы и прочие атрибуты деловой направленности. Вторую полностью от пола до потолка занимало окно. Или, если быть точнее, то окном, как таковым, оно не являлось, скорее мастерски выполненной иллюзией. Присутствовали все переплеты, стекло, панорама прекрасного эльфийского города (я в таком не был, поэтому не скажу какого) и, даже, шторы. Чуть приоткрытая одна из шторок очень натурально создавала сквознячок вкупе с незакрытой мною дверью. Затворив дверь, я убедился, что воздушные шторы перестали танцевать на ветру и осмотрел стену за спиной, оставив напоследок самую интересную.

По бокам от двери висели пейзажы, чем-то напоминавшие вид за окном. Только один был выполнен на заре, когда солнце лишь самым краешком коснулось шпиля собора на большой абсолютно круглой площади. А второй, скорее всего на закате, поскольку тоже солнце позолотило дорожку посреди полноводной реки, разделяющей город на две равные части. Мимолетный взгляд за окно, подтвердил предположение, что там полдень. Солнце стояло в зените, а улицы полны спешащего по делам народа. Больше на стене ничего не было, если не считать трех светильников одинаковой формы, расположенных по бокам и над дверью.

Четвертая же стена представлял собой целую галерею рамок, рамочек и табличек. Большие и маленькие они были развешаны и прямо и под углом и даже вверхногами. Я не сразу сообразил, что все это — тематическая подборка на тему расы дроу. Здесь были представлены главы всех основных родов дроу. Отдельным углом стояли представители вампирьей общины, правда, только те, кто имеет реальный вес в обществе. В другом углу, я заметил несколько картин о прошедшей войне и конкретно последней битве в Зале Смерти, именно он и привлек мое пристальное внимание. Но прежде, чем подойти, я осмотрел все остальное, лишь убедившись, вся информация касается именно моей родины.

Кроме собственно картин с видами битвы, выполненных невероятно четко и имеющих какие-то непонятные символы на манер подписи, я заметил несколько страниц из летописи, повествующих о полном разгроме и самоотверженности воинов дроу, «положивших свои жизни во славу свободы народа от угнетателей». Несколько табличек с донесениями, которые я даже смутно припоминал, по ключевым высказываниям. И еще несколько, на мой взгляд, с последними мыслями, поскольку почти все они начинались со слова «прости». Их я перечитал наиболее внимательно, запнувшись на одной.

«Ты можешь забрать мою жизнь, можешь предать мою память, но тебе все равно не уничтожить то, что простояло века, пока осталось, кому продолжать борьбу…»

Не знаю, кому могли принадлежать такие слова, но душу они мою зацепили, надолго приковав взгляд. Собственно, ровно до тех пор, когда дверь отворилась, и в нее вошел эльф. Я резко повернулся, чтобы натолкнуться на ничуть не удивленный высокомерный взгляд.

— А, ты уже здесь? Долго же ты добирался…

— Я так понимаю, что имею честь общаться с Богом? Быть может, ты еще сообщишь, каким именно? — Язвительно отозвался я, страха не было и в помине.

— Да, чего-то подобного я от тебя и ожидал. Ну, никакого почтения!

— Откуда бы ему взяться? Я, знаешь ли, не особо мечтал стать чьей-то игрушкой, а уж к кукловоду испытывать почтение может только совсем ненормальный.

— С чего бы? Боги испокон веков играют в игры. Ты разве не в курсе? Да вы вообще созданы нами лишь для того, чтобы мы могли играть!

— Не всем Богам приходит в голову почти уничтожить свой народ для собственного удовольствия!

— И что? — Искренне удивился темноволосый эльф, широко открывая ярко синие глаза. — Всегда полезно начать с чистого листа. И потом, — тут он подошел к окну и жестом создал себе кресло, тут же в нем развалившись, — у меня же есть ты!

— Я? И чем же Я настолько выделяюсь? — Спросил я, также взмахом руки создавая кресло чуть выше и удобнее, чем у собеседника.

— Ты не простая игрушка, — он загадочно усмехнулся. — Я столько сил и умений вложил в твой род, что… да ты почти что мое дитя!

— М-да, — с сомнением покачав ногой, перекинутой через подлокотник, я поднял взгляд на «папашу», — а если я не хочу играть по твоим правилам?

— Что ж, тогда мне придется завершить игру и начать новую…

— То есть уничтожить всех?

— Именно.

— Судя по тому, что я здесь, — посмотрев вокруг, я остановил взгляд на пейзаже за окном, — тебе все-таки что-то от меня нужно?

— И да, и нет. — Бог встал и подошел к окну. — Кстати, перед тобой Райнадоль в первозданном виде. Мне он нравился, но… все может наскучить.

— Разве может «наскучить» красота? — Я встал рядом с Богом. — У нее мириады сторон, а ты видишь лишь то, что лежит прямо под носом!

— Ты так считаешь? — Искреннее удивление стало мне ответом. — Ведь только то, что делается со второго раза лишено ошибок…