«Любовь, как властный недруг, вяжет…» Но есть сильней очарованье. Ф. Тютчев Любовь, как властный недруг, вяжет, Любовь, смеясь, ведет на казнь И слов пощады нам не скажет. Но сладостны ее насилья, Мы за плечами чуем крылья И в сердце — радость, не боязнь! Страсть — властно налагает цепи, Страсть угнетает, как тиран, И нас влечет в нагие степи, Там мы, без сил, клянем миг каждый, Там, истомясь от смертной жажды, Мы гибнем от позорных ран. Но, если, совершая чудо, Тюрьму вскрывает нам Любовь, — Мы радостно бежим оттуда. Когда ж спадают цепи страсти, Мы — все в ее волшебной власти И сами к ней приходим вновь! 1912
«Безумец! думал плыть ты по…» Безумец! думал плыть ты по Спокойной влаге, в сладкой дреме, Но, как герой Эдгара По, Закручен в бешеном Мальстрёме? Летят, свистят извивы волн, Их громовые стоны звонки; Летит твой наклоненный челн В жерло чудовищной воронки. Но, как герой жестоких Tales [16], Припомни книгу Архимеда: Лишь разум не сошел бы с рельс, И мысли суждена победа! Мой разум, бодрствуй! мысль, гори! Мы с вами созданы для рыб ли? В душе мерцает свет зари… Мой разум! нет, мы не погибли! 1912 «Огни! лучи! сверканья! светы!..» Огни! лучи! сверканья! светы! Тот ал, тот синь, тот бледно-бел… Слепит авто, с хвостом кометы, Трам, озаряя, прогремел. В вечерний сумрак, в шаткость линий Вожглись, крутясь, огни реклам, Зеленый, алый, странно-синий… Опять гремит, сверкая, трам. На лицах блеск — зеленый, алый… На лицах смерть, где властен газ… Но буен город, пьяный, шалый, Справляющий вечерний час. Что день! Ночь блещет алым, синим, Оранжевым, — любым лучом! На облака мы светы кинем, Мы небо буквами зажжем! О солнце мы в огнях забыли: Опал, берилл и хризолит… И россыпью алмазной пыли Пред небом город заблестит! 1912 Ребенок Сонет Тебе тринадцать лет, но по щекам, у глаз, Пороки, нищета, ряд долгих унижений Вписали тщательно свой сумрачный рассказ, Уча — все выносить, пред всем склонять колени. Под шляпку бедную лица скрывая тени И грудь незрелую под выцветший атлас, Ты хочешь обмануть развязностью движении, Казаться не собой, хотя б на краткий час! Нарочно голос свой ты делаешь жесточе, Встречаешь хохотом бесстыдные слова, Чтоб стать подобной им, — тем жрицам нашей ночи! И подымаешь ты, в порыве удальства, Высоко свой подол у полных людом конок, Чтоб кто не угадал, что ты еще ребенок. 1912 «Всем душам нежным и сердцам влюбленным…» Всем душам нежным и сердцам влюбленным, Кого земной Любви ласкали сны, Кто пел Любовь во дни своей весны, Я шлю привет напевом умиленным. Вокруг меня святыня тишины, Диана светит луком преклоненным, И надо мной, печальным и бессонным, Лик Данте, вдаль глядящий со стены. Поэт, кого вел по кругам Вергилий! Своим сверканьем мой зажги сонет, Будь твердым посохом моих бессилии! Пою восторг и скорбь минувших лет, Яд поцелуев, сладость смертной страсти… Камены строгие! — я в вашей грозной власти. <1912> «Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском…» Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском, Я бы ответить желал звуками тех же времен, Но дерзну ль состязаться с Титаном, себе подчинившим Все наречья земли, словно все ветры Эол, С тем, кто в строки письма влагает Симмаха сладость, Кто в авсонийский размер Пушкина стих заключил. Нет, обращаться не смею к другим благосклонным Каменам. Я Полигимнии лишь скромный вручаю ответ, Муза, любовно скажи «quam mellea res set epistui» [17], Если, как подпись, стоит Федор Евгеньевич Корт. 1912 «День красочный, день ярко-пестрый…» Есть некий час всемирного молчанья. Ф. Тютчев День красочный, день ярко-пестрый, Многоголосный шумный день; Ты сердце ранишь болью острой, Ступени взносишь на ступень. Всходя по лестнице небесной, Мы, страх и радость затая, Взираем, из юдоли тесной, На всю стоцветность бытия! И, как Адамы, всем виденьям, Всем звукам, всем лучам миров Мы ищем, с нежным умиленьем, Непобедимо-верных слов. Но сходит ночь, и яркость тонет В единой, безразличной мгле, И Тень бестрепетно хоронит Все разделенья на земле. Нет ничего, дела и вещи Смешались, чтобы в бездну пасть, И Хаос древний, Хаос вещий Рукой оледеняет страсть. Подходит страшный час незнанья, Единства и слиянья час… О, час всемирного молчанья, Ты с Тайной жизни близишь нас! вернуться Сколь приятно должно быть послание ( лат.) |
