Март 1895 «Призрак луны непонятен глазам…» Призрак луны непонятен глазам, Прошлое дымкой тумана повито. В траурных платьях безмолвная свита, Лица закрыты, идет по пятам. Призрак луны непонятен глазам, Хочешь всмотреться… Но тщетно! но тщетно! Лиц незаметно, идут безответно, В траурных платьях идут по пятам. С берега к берегу веют вопросы, Шепчет камыш — но вечерние росы Вместе с туманом легли по цветам. К небу восходят холмы и утесы, Смутные тайны идут по пятам, Призрак луны непонятен глазам. Март 1895
«Светлым гаснущим закатом…» Светлым гаснущим закатом Даль небес озарена, И на небе розоватом Дышит ранняя луна. Дышит, смотрит: всюду ясно, Говор, топот, шум колес… «Где ты, сумрак безучастный! Аромат теней и роз! Ночью — страстная вакханка, В блеске дня я всем смешна…» И на небе чужестранка Дышит бледная луна. Апрель 1895 «Умрем в объятиях полночной тишины!..» Умрем в объятиях полночной тишины! Я так утомлена, а ты однообразен, Желании давно расплетены, И разговор бессвязен. Умрем в объятиях полночной тишины. И вспомнится мне ночь… Немая мгла кругом. Он также рядом спит с улыбкою беспечной… Душа полна и страхом, и стыдом, И скорбью бесконечной. Кругом молчание, немая мгла кругом. Идет за часом час — все ближе новый день. Рассвет так страшен мне — так страшно пробужденье. Закрыв глаза, я вся ложуся в тень, Ищу минутного забвенья… Рассвет неумолим — все ближе, ближе день. О, если б ночь могла повиснуть навсегда! О, если б и душа была бы тьмой одета! Но день идет, мой первый день стыда, Горят лучи рассвета. Все кончено… он здесь… он здесь и навсегда! 30 апреля 1896 «Белеет ночь. Деревья сквера…» Белеет ночь. Деревья сквера Гигантским мохом поднялись. Вот из-за крыш луна-химера Приозарила светом высь. И в фосфорическом сияньи Открылся бледный мир чудес: Дома стоят, как изваянья, Висит, как полог, свод небес. Как декорации феерий, Деревья тянутся к луне. И кто-то есть в пустынном сквере, Поднявший руки к вышине. 1 мая 1896 «Небо задернула бледная пленка…» Небо задернула бледная пленка, Солнце мигает, и солнце бледно… Мой дорогой, посмотри же в окно! Сердце, беспечное сердце ребенка, Снова счастливо и снова полно — Этой минуты ждала я давно! Знаешь, в сиянии солнца мне стыдно, Знаешь, во мгле и с тобой мне смешно. Этой минуты ждала я давно. Мне хорошо, никому не завидно… Сердце беспечно, и сердце полно… Мой дорогой! Посмотри же в окно! 1 мая 1895 «За годами год, девятнадцатый год…» За годами год, девятнадцатый год Висит надо мною недвижимый свод, Недвижимый свод неподвижной тюрьмы, Обвеянный Ужасом Тьмы… За годами год вереницею лет — Висит надо мною бесформенный бред, И с дикою грезой напрасна борьба — Кошмар не оставит раба. В усильях проснуться всегда истомлен, Я снова хочу погрузиться в тот сон, Где тени видений покинут меня, Чтоб утром проснуться для дня. Но нет возвращенья ко сну моему, В неясном кошмаре я вижу тюрьму, И сам узнаю свой бесформенный бред, И бьюсь — и спасения нет… Я сам сознаю, что немного минут Продлится кошмар, но минуты бегут, Я годы считаю, и время идет, Идет девятнадцатый год. Май 1895 «Грезы быстрые, как чайки…» Грезы быстрые, как чайки, Мчатся в область тайных снов, Но доносится с лужайки Стук крокетных молотков. О, как странно в эти сферы Жизни звук перенести — Рифмы, образы, размеры Разбегаются с пути… И еще в больном экстазе Веют призраки вдали, Но уже из мглы фантазии Я смотрю на день земли. Май 1895 «Вся жизнь моя — бесформенная греза…»
Вся жизнь моя — бесформенная греза, И правды нет в бреду, и смысла нет во сне — Но пробуждение, как Бледная Угроза, Приникло медленно ко мне. Я чувствую сквозь сон, что вот взовьются шторы, Вот брызнет свет в окно и позовет меня, И тут же в первый миг пред ярким светом дня Смущенные поникнут взоры. |
