17 сентября 1920 Будь мрамором Ты говоришь: ограда меди ратной… Адалис Будь мрамором, будь медью ратной, Но воском, мягким воском будь! Тепло судьбы благоприятной Всем существом умей вдохнуть! Так! не сгорая и не тая, Преображай знакомый лик, Предельный призрак выдвигая, Как свой властительный двойник! Захвачен вихрем ярко-юным, Что в прах свергает алтари, Гори восторженным трибуном, Зов бури вольно повтори! Меж «юношей безумных», вкован В живую цепь, к звену звено, Славь, с неустанностью взволнован, Беспечность, песни и вино! В сонм тайный мудрецами принят, Как древле Пирр в совет царей, Все, что исчезло, все, что минет, Суди всех глубже, всех мудрей! А в поздний час, на ложе зыбком, В пыланье рук включен, как в сеть, — Улыбкой дарственной — улыбкам, Мечте — мечтой любви ответь! Являй смелей, являй победней Свою стообразную суть, Но где-то, в глубине последней, Будь мрамором в медью будь! 4 сентября 1920
День Еще раз умер, утром вновь воскрес; Бред ночи отошел, забыт, отброшен. Под серым сводом свисших вниз небес, Меж тусклых стен, мир ярок и роскошен! Вновь бросься в день, в целящих водоем, Скользи в струях, глядись в стекле глубоком, Чтоб иглы жизни тело жгли огнем, Чтоб вихрь событий в уши пел потоком! Хватай зубами каждый быстрый миг, Его вбирай всей глубью дум, всей волей! Все в пламя обрати: восторг, скорбь, вскрик, Есть нега молний в жале жгучей боли! Час рассеки на сотню тысяч миль, Свой путь свершай от света к свету в безднах, Весь неизмерный круг замкнув, не ты ль Очнешься вновь, живым, в провалах звездных? Борьбой насытясь, выпей яд любви, Кинь в сушь сознаний факел дневной песни, Победы блеск, стыд смеха изживи, — Умри во мгле и с солнцем вновь воскресни! 24 августа 1920 В смерть B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь, быть может, Быть может, в темь, в провал, в ничто — все я! Вот эти скрепы рук червь алчно сгложет, Пять строк историка — смысл бытия. А здесь, в уме, разбега дум свистящих, Колеса, поршни, рычаги машин, Тигр с тигром, с змеем змей в деканских чащах, Злой глаз ихтиозавров из глубин. Здесь дни, где слеп от солнц желаний рдяных, Ночи, где жив костром сплетенных рук, Плыть по безумью, челн меж скал в туманах, Целить в врага сквозь серп колючих юкк! Всход в башни книг по лестницам спиральным, Срыв вниз в котел шипящих городов; Вдохнув их бред, зажечь мечом сигнальным На самой круче века оклик строф. И все, все — труп, тук цепким повиликам, Соблазн стихов — влюбленным двум, чтоб влечь В столетьях чуждых, чьих-то, с лживым вскриком, В позор объятий иль под мрачный меч! 5–6 сентября 1920 Пределы Пределы? нет их! Цель — бесконечность! Из песен петых — Звездная млечность. Там дальше — туманность Ориона иль Лиры… Отточенных слов чеканность, Лезвием секиры. Канат корабля отруби! Новых норманнов наезды! Мелкие отруби, Рассыплются звезды. Земля? — зелененький мяч! Луна? — нет совсем! Человеческий плач В пространствах нем. Вне изведанных стран дыши Потоком твердым эфира! Прощайте, милые ландыши, Орион и Лира! 25 августа 1920 Одно лишь Я ль не искал под бурей гибели, Бросая киль в разрез волны, Когда, гудя, все ветры зыбили Вкруг черный омут глубины? Не я ль, смеясь над жизнью старящей, Хранил всех юных сил разбег, Когда сребрил виски товарищей, Губя их пыл, предсмертный снег? Ax, много в прошлом, листья спадшие, Друзей, любовниц, книг и снов! Но вновь в пути мне братья младшие Плели венки живых цветов. За кругом круг сменив видения, Я к новым далям страсть донес, Пью грозы дней земных, не менее, Чем прежде, пьян от нежных слез. К чему ж судьбой, слепой прелестницей, В огне и тьме я был храним, И долгих лет спиральной лестницей В блеск молний вышел, невредим? Одно лишь знаю: дальше к свету я Пойду, громам нежданным рад, Ловя все миги и не сетуя, Отцветший час бросать назад. |
